Книга На море шторма нет, страница 32 – Кеннет Дун

Он продолжал болтать без умолку, а я вдруг понял, что именно такое будущее отец всегда и хотел для меня и всех своих потомков. Большой семейный дом с садом и собственными ухоженными розами, вилла в загадочном Верадеро, собственная яхта, чтобы туда добраться. Беспечный самоуверенный сын, походя выбирающий между Гарвардом и Йелем. А я так его разочаровал.

— Спасибо, Кейлеб, как-нибудь в другой раз. У меня совсем нет времени, — решительно сказала Лекси. — Так ты можешь вспомнить, где ты высадил Сью?

— Нет, — буркнул Кейлеб. Он очевидно совсем не привык, что отшивают девчонки из Барнарда, пусть даже с собственным телохранителем. — Она просто попросила высадить ее у Дуврского пляжа, я открыл дверь, и она вышла наружу. Я тут же уехал. Это все, что ты хочешь знать?

Лекси поколебалась мгновение, потом убрала карту в сумку. Кейлеб ей коротко кивнул, потом попрощался и пошел к своей машине, вытирая лицо носовым платком. Я заметил, что, прежде, чем сесть в автомобиль, он снял пиджак.

— Ничего, — успокоил я вечно голодную Лекси. — Мы спросим у нашей хозяйки, где дают местную «эпиццу» и настоящий гамбургер.

— Вот дурак надутый, — сказала Лекси, доставая карту из сумочки. — Я и сама могу поискать эту Вустер-стрит.

— Лекси, это подождет. Я не понимаю другого. Хорошо, предположим, этот парень говорит правду, и Сью приехала сюда рано утром и вылезла на набережной. У нее была с кем-то встреча?

— Мы об этом ничего не знаем, — покачала головой Лекси. — Получается, тупик.

Я всмотрелся в спокойные воды гавани. «На море шторма нет». В Нью-Хейвен нас привела открытка, как, возможно, она привела и Сью. Первая строчка стихотворения указывает на Дуврский пляж, хотя настоящий Мэтью Арнольд несомненно имел в виду английский берег Дуврского пролива, но связь весьма очевидна. А что, если и остальные стихотворения являются подсказками?

Я вновь попросил у Лекси карту и стал водить глазами по четкой сетке улиц. Долго искать не пришлось — прямо от Фронт-стрит перпендикулярно уходила улица Лимерик^[30]. Я повел вдоль нее пальцем, ожидая наткнуться на пересечение с Киплинг-стрит или улицей Теннисона. Но, видимо, жители Нью-Хейвена были все же не настолько увлечены поэтами прошлого века, чтобы называть их именами все городские улицы.

Лекси внимательно следила за моими манипуляциями и потребовала объяснений. Когда я рассказал ей свою идею, она тоже задумалась.

— Должно быть еще какое-то указание. Например, цифры. Подождите, что вы там напевали всю дорогу, пока мы сюда ехали?

— Песенку контрабандиста. Мотив я сам придумал.

— Там еще такой такой забавный припев…

— «Пять и двадцать пони, полуночный мрак..»

— Точно! Пять и двадцать. Там есть дом номер пятьсот двадцать?

— Лекси, да ты гений.

Мы решили, что, несмотря на полуденный жар, вполне можно прогуляться по улице Лимерик пешком и заодно ознакомиться со старой частью Нью-Хейвена. Большинство классических зданий города были выстроены из камня, чтобы противостоять океаническим ветрам.

Нужный нам дом мы нашли достаточно легко. Это был двухэтажный особняк, который мог бы произвести приятное впечатление, если не выглядел настолько вопиюще нежилым. Нет, здание вовсе не казалось пришедшим в упадок или павшим жертвой вандалов. Крыша не проваливалась, а ступеньки крыльца были расчищены, как и дорожка от калитки. Но тщательно закрытые ставни и глухо окружавшие дом заросли, видимо, когда-то бывшие садом, не оставляли сомнений, что в этом доме нет обитателей. «На клумбах мох как черный креп», вспомнил я.