Книга Внуки Тантала, страница 88 – Кеннет Дун

Я бросил взгляд на фотографии на каминной полке.

– Подобное развитие событий не могло прийти никому в голову, кто знал Ролли толстым нескладным подростком. Но на самом деле они с братом очень похожи внешне, не так ли? То же строение черепа, глаза, форма носа, одинаковый рост. За те годы, что Роланд провел в клинике, вы проделали титаническую работу. Приглашали к нему лучших специалистов, возили на приемы. Думаю, врачи смогли вылечить не только поведенческие проблемы вашего сына. Благодаря гормональной терапии он также сбросил вес и восстановил волосы. Вы провели несколько пластических операций, ликвидировав деформацию его рта. В результате к двадцати годам Роланд уже выглядел вполне презентабельно. Когда уборщик клиники Санта-Люсия в разговоре со мной назвал его «красавчиком», я подумал, что он выразился иронически. Но он действительно запомнил его как симпатичного молодого человека. Настолько симпатичного, что им смогла увлечься девушка. Хоть она была постарше, психически неуравновешенна и страдала от наркотической зависимости.

Я услышал, как Лэнгхорн звякнул горлышком бутылки о свой стакан. Старуха взглянула на него с нескрываемым презрением.

– Думаю, уже тогда Ролли выглядел старше своих лет, и вам не составило труда выдать его за брата. Посадить на пароход с его документами, особенно если глаза чиновников заволакивал оклендский туман. Оставался только один вопрос – как поддерживать содержание Роланда за границей. Ведь официально он теперь являлся Габриэлем Торном, наследником состояния. Нужно было написать письма поверенным, которые переводили ему деньги. И назначить вам щедрое содержание. К тому же было еще письмо, написанное Консуэле, его жене. Настолько обидное письмо, что она навсегда вычеркнула мужа и своей жизни и отказалась от всех попыток с ним связаться.

– Ролли всегда отлично умел подделывать чужой почерк, – неожиданно нежно проговорила миссис Торн.

Видимо, ей все-таки надоело изображать покорную слушательницу и захотелось высказаться.

– У него в комнате хранилось много писем, которые Гейб отправлял ему из Лос-Анджелеса. До трагедии с Мэри и Джоном они переписывались почти каждую неделю. А у Ролли был настоящий художественный талант. Не только Гейб был талантливым, слышите! Мой мальчик прекрасно рисовал и тоже мечтал стать архитектором, как старший брат. Только ему не дали никакого шанса развиваться.

Джереми фыркнул.

– Замолчите. Вы же видите, что Стин вас провоцирует.

– И что? Я говорю о своем давно умершем сыне.

Возможно, для нее именно так все и было.

– Наверное, вам самой было спокойнее, что Ролли живет где-то на другом континенте на деньги Торнов. Но тут появился Джереми. Как давно вы узнали, что он ваш внук?

Они оба вздрогнули, но не дрогнули.

– Это ваша очередная фантазия? – спросила миссис Торн.

– Я догадался совсем недавно. Видел портрет Люшиуса на лестнице, а потом общался с самим Лэнгхорном. У него очень живая мимика, вначале трудно уловить сходство. Лишь увидев портрет Лэнгхорна, я понял, кого он мне напоминает. Забавно, из всех потомков Люшиуса Торна он больше всех похож на прадеда. Сегодня я окончательно в этом убедился, когда увидел их с разницей в несколько минут. К тому же еще и имя. Второе имя Лэнгхорна – Роланд. Очень редкое для наших краев средневековое, я бы даже сказал, куртуазное имя. Наверняка его придумали вы сами, Гертруда, и убедили мужа. Я заметил, что в роду Торнов нет устоявшейся традиции. Протестант Люшиус назвал детей по-своему, Корнелиус, женившись на Ребекке, дал старшему сыну библейское имя. Вы же выбрали героического рыцаря. Думаю, несчастная наркоманка назвала сына в честь отца. Эмили или Элла, так, кажется, ее звали?