Книга Дочь Авраама, страница 10 – Кеннет Дун

Я более-менее помнил этот парк. Несколько лет назад какой-то очередной филантроп, желавший облагородить городской пейзаж, заменил обычные скамейки и столики гигантскими каменными плитами, напоминавшими доисторические мегалиты и жертвенные алтари. Не лучшее садовое решение для любителей шахмат или молодых матерей, прогуливающихся с колясками, зато прочные конструкции с просторными поверхностями стали пользоваться огромной популярностью у бездомных, наркоманов и любителей случайного секса.

Под гранитной крышкой подобной «скамьи» можно было с комфортом разложить спальный мешок, спасаясь от дождя, а любой из столов странной произвольной формы легко бы выдержал короля Артура и его рыцарей Камелота, даже если бы они все вскочили на него в полном вооружении и начали отплясывать джигу.

По ночам добропорядочные обыватели района старались обходить стороной парк: черные мегалиты в неярком свете редких фонарей выглядели зловеще, к тому же их постоянные обитатели имели склонность издавать резкие душераздирающие крики. Даже полицейские патрульные избегали Санта-Марию в ночное время, предпочитая по утрам подбирать полусонных бродяжек или отправлять в больницы жертв слишком сильного кайфа и полуночных разборок.

У меня уже давно не было надежных информаторов в Анахайме, так что я надел шляпу, запер контору и прогулялся до полицейского участка Фэрфакса, по дороге бросив конверт в щель приема наличных депозитов в банке.

Как я и предполагал, Вэл Креддок сидел в своем кабинете в окружении башен из отчетов и графиков и что-то увлеченно печатал на машинке. Я знал, что Вэл обожает бумажную работу, а также порядок и точность, его отчеты еще в патруле отличались невероятной аккуратностью и маниакальной подробностью. Поэтому не сомневался, что лейтенантские нашивки – это только начало, а закончит карьеру он на высокой административной должности в комиссариате.

Я тоже был не менее маниакально привержен порядку, вот только зачастую не мог содержать в этом самом порядке собственные мысли. Вэл же и в голове не допускал даже малейшего бардака: он точно знал, в чем состоит его полицейский долг, как должно быть устроено общество, где подают самые вкусные колбаски, когда следует выпить последний стакан виски, чтобы не проспать утреннее дежурство, и как он назовет своего первенца, когда наконец найдет ту, единственную.

Полагаю, Вэл считал, что я стал жертвой какого-то коварного клеща, заразившего меня энцефалитом, от которого я спятил настолько, что уволился из полиции и занялся независимым частным сыском, приносившим мне в годовом исчислении сущие гроши. Сколько раз за прошедшие десять лет я пытался объяснить другу свои этические метания, вызывающие во мне отвращение к работе на американское государственное правосудие, он только изумленно вглядывался в меня, словно ожидая обнаружить где-нибудь в ушной раковине того самого злополучного клеща, продолжающего высасывать остатки моего разума.

– Если ты зашел пригласить меня на ленч, то сейчас я слишком занят, – сухо сказал Вэл, не отрывая глаз от каретки. – Начальство требует отчет о показателях участка.

– На самом деле я отвлеку тебя всего на минутку. Мне нужна твоя помощь.

Вэл подозрительно посмотрел на меня.

– Опять информация о текущем расследовании? Или допуск в архив? Давай, не стесняйся, выкладывай. Или подожди, дай угадаю. Ты опять наткнулся на труп и пришел мне об этом по-дружески сообщить.