Книга Триста процентов, страница 51 – Кеннет Дун

– Это вряд ли. Тот умер, не оставив детей. К тому же фон Ферзены до сих пор живут в Швеции. Они не так богаты, как раньше, но уж точно не будут разводить жителей Лос-Анджелеса на какие-то жалкие тысячи долларов.

– Значит, что мы имеем, – сказал я, доставая блокнот. – Кем бы ни был наш Аксель Ферсен, он явно начитан и знает историю. Обладает достаточными финансовыми познаниями, чтобы вешать лапшу на уши про растущий рынок и прошлогоднее падение котировок. Любит театр. Ему около тридцати, но в Корее он не воевал. О чем нам это говорит?

– Парень учился в хорошем колледже. Возможно, даже когда-то работал на Уолл-Стрит. Я могу представить, что он мог придумать элегантную схему и заработать несколько десятков тысяч долларов за полгода. Но чтобы он был связан со зверским убийством этой несчастной китайской девушки…

– Не бывает джентльменов-преступников. Кроме как в кино. Как только человек встает на путь обмана, он быстро опускается на самое дно. Я исхожу из того, что Эван Линь невиновен, а других зацепок в этой истории просто не вижу. Как бы то ни было, надеюсь, что ответы я найду в Колдуотере.

Я отказался остаться у Аманды на ночь, потому что хотел лечь пораньше и вылететь в Юрику первым же рейсом. Попрощавшись с Гэри, который уже по-хозяйски развалился на диване среди разбросанных контрактов и киносценариев, я медленно покатил к своему дому.

Заметив, что в ломбарде мистера Штейна за два квартала от моего жилища еще горит свет, я припарковал машину и постучал в зарешеченную дверь. Старый Штейн давно овдовел и поэтому обитал в задней комнате магазина, иногда работая до глубокой ночи. К счастью, шаббат уже давно закончился, так что старик, увидев меня через стекло, нехотя вынул лупу из глаза и отпер замки.

Абрахам Штейн специализировался на часах и украшениях. Он мог починить практически любой механизм и произвести нехитрые ювелирные работы. Люди несли ему дедовские хронометры с отвалившимися пружинами, броши с частично вывалившимся камнями и разномастные сережки. Он приводил вещи в порядок, переплавлял оправу, а потом выставлял все на продажу, справедливо деля прибыль с владельцем. Я сам в тяжелые времена отнес ему несколько безделушек, доставшихся от покойной матери.

– У меня как раз есть прекрасное кольцо для помолвки, Дуглас, – просияв, сказал старик. – Это была сломанная печатка, которую я переплавил и добавил несколько мелких бриллиантов. Отдам практически даром. Себе в убыток.

Мистер Штейн постоянно намекал, что мне давно пора остепениться.

– Или вот есть такой прекрасный экземпляр. Его принесла старая мисс Польсен. Извини, не могу сделать скидку, сам видишь, это кольцо ее матери, я только слегка его почистил и убрал патину. Но оно стоит этих денег. Твоя девушка будет просто счастлива.

– Моя девушка и так счастлива. Она забрала мою собаку. Вообще-то меня интересуют часы.

– Тоже прекрасно! – просиял Штейн. – Тебе надо давно выбросить это долларовое барахло. У настоящего мужчины должны быть хорошие часы. У меня есть тут замечательные серебряные экземпляры с боем и календарем…

– Вообще-то меня интересуют наручные. Скорее всего швейцарские. Военные с черным циферблатом в прямоугольном корпусе. Что это может быть за модель?

– Ты не собираешься ничего покупать, – покачал головой Штейн.