Книга Семеро с Голгофы, страница 41 – Энтони Баучер

– Ты хочешь сказать… ты увидел его убитым?! – не выдержал Мартин.

– Да! – выдохнул Курт. – Да! Я увидел этого замечательного человека убитым. Кто-то поджидал его за тем самым кустом, под которым ты нашел мой ключ. Он выскочил из укрытия и бросился на дядю. Дядя упал. Все кончилось до того, как я успел сдвинуться с места. Но тут рванулся вперед и вцепился в этого типа. За себя я не боялся, только о дяде думал. Убийца даже не стал пытаться нанести ответный удар. Он увернулся и бросился бежать. Я наклонился к дяде. Он был мертв. Тут я услышал, как из дома кто-то выходит и… о том, что произошло дальше, мне говорить неприятно, даже тебе, Мартин! Гордиться собой не приходится. Но… словом, я испугался. Дядя… лежит мертвый… ничего для него сделать я не могу. Но из дома выходят люди… что они могут подумать, увидев меня? Я повел себя как дурак, понимаю, но… в общем, я только что в истерику не ударился. Помчался прочь. Бросил мертвым этого чудесного человека и пустился бежать от какого-то дурацкого страха. Минут десять – пятнадцать я не отдавал себе отчета в происходящем. Просто слепо куда-то шел, беспомощно, безнадежно, безумно… Потом все же заставил себя вернуться к людям. Пошел к тебе. Дальнейшее ты знаешь… – Курт подавил что-то похожее на рыдание и замолчал.

– И вот, схватившись с убийцей, ты и обронил ключ?

– Наверное.

– Обо всем этом ты тоже рассказал в полиции?

– Так же, как тебе, слово в слово.

– Каков он на вид, этот мужчина?

– Трудно сказать. На лице у него было что-то вроде маски из носового платка. Он поменьше меня ростом – примерно с дядю, и на нем был серый костюм, почти такой же, как у него. А в остальном – темно было, не разглядишь.

– А почему обо всем этом ничего нет в газетах?

– Сержант Каттинг сказал: «Если я сообщу прессе, что вы видели убийцу, но не смогли опознать его, он будет чувствовать себя в безопасности. Если я вопреки действительности заявлю, что вы его узнали, вы можете оказаться под угрозой. Лучше всего промолчать. Он может занервничать и совершить неверное действие».

Мартин отметил про себя, что сержант Каттинг гораздо умнее, чем может показаться на основании его публичных заявлений, обнародованных в газетах.

– Вот и все, что мне известно, – заключил рассказ Курт. – Не знаю даже, зачем я это все тебе рассказал, Мартин. Сержант Каттинг не одобрил бы такой откровенности. Но ты оказал мне услугу, – он бросил взгляд на золотой ключик, – и мне захотелось отблагодарить тебя.

– Это я должен сказать тебе спасибо, Курт, – возразил Мартин и неловко добавил: – Все это было чрезвычайно интересно. – На самом деле это было гораздо больше, чем просто интересно, только все равно, как ни прикинь, никуда не вело.

Курт взял ключ и прикрепил его к цепочке часов.

– Надо починить, – сказал он, – а то, бог знает, где я в следующий раз его потеряю.

– Остается надеяться, что найду ключ я, а не… – Мартин оборвал на полуслове готовую сорваться с губ бестактность.

– Ну а теперь, может быть, пообедаем, то есть, прошу прощения, поедим? – предложил Курт.

Мартин посмотрел на часы.

– Извини, не получится. Уже поздно, у меня скоро репетиция начинается, времени осталось только на то, чтобы гамбургер перехватить в «Белой таверне». – Он смущенно замолчал и, поколебавшись, протянул Курту руку – необычный для Мартина жест. – Что ж, удачи тебе, Курт. Да, и надеюсь, у Лупе все будет в порядке.