Книга Заживо погребенный, страница 23 – Арнольд Беннет

— Леди Мария Рондел будет весьма признательна.

Свет погас на пять шестых, вся публика потянулась к выходу. Вот в вестибюле уже толклись цилиндры, палантины и сигары. Со Стрэнда пришло известие, что погода испортилась, льет дождь, и весь совокупный интеллект «Гранд-отеля Вавилон» сосредоточился на британском климате, как если бы британский климат был последнее открытие науки. Отворялись, затворялись двери, и пронзительность рожков, шуршанье шин, хриплые крики возчиков странно мешались с изящным лепетом внутри. Но вот — как по волшебству, всё излилось наружу, и остались только те обитатели отеля, которые могли удостоверить свое в нем гражданство. В шестой раз на неделе доказывалось, что в сем главном граде величайшей из империй вовсе не один закон для богатых, а другой для бедных.

Под глубоким впечатлением от того, что он подслушал, Прайам Фарл поднялся на лифте и лег в постель. Яснее ясного он осознал, что побывал среди правящего класса королевства.

Не прошло и двенадцати часов после этого разговора между членами правящего класса в Гранд-отеле Вавилон, а уж Прайам Фарл услышал первое гортанное эхо голоса Англии в вопросе о его похоронах. Голос Англии на сей раз исходил из уст «Санди Ньюс», газеты, принадлежавшей лорду Назингу, владельцу «Дейли Рекорд». Была в «Санди Ньюс» колонка, главным образом посвященная встрече в Остенде Прайама Фарла с ярчайшей звездой Музыкальной комедии. Была и передовица, в которой яснее ясного доказывалось, что Англия покроет себя несмываемым позором, если не погребет величайшего своего художника в Вестминстерском аббатстве. Правда, вместо Вестминстерского аббатства поминалась Национальная Валгалла. Казалось, газете чрезвычайно важно не называть Вестминстерское Аббатство подлинным его именем, как если бы Вестминстерское аббатство было чем-то не вполне удобопоминаемым, невыразимым, как пара брюк. Кончалась статья на слове «базилика», и когда вы достигали этого величавого существительного, вы были вполне согласны с «Санди Ньюс» в том, что Национальная Валгалла без останков Прайама Фарла у себя внутри будет чем-то невозможным, прямо-таки немыслимым.

Прайам Фарл расстроился ужасно.

В понедельник утром «Дейли Рекорд» благородно выступил в поддержку «Санди Ньюс». Очевидно, он пожертвовал воскресным днем, собирая мнения выдающихся людей — в том числе троих членов парламента, одного банкира, одного любителя крикета, одного колониального премьер-министра и президента Королевской академии — о том, является ли, или не является Национальная Валгалла подобающим местом для упокоения останков Прайама Фарла; и общим ответом стало единодушное «Да». Другие газеты выражали то же мнение. Нашлись однако и противники такого плана. Иные органы вопрошали хладнокровно, а что собственно Прайам Фарл сделал для Англии, особенно для жизни духа Англии. Он не был ни нравственным художником, как Хогарт, как Ноель Патон, ни поклонником великой и прекрасной античности, как несравненный Лейтон^[6]. Он открыто презирал Англию. Он никогда не жил в Англии. Он ничего общего не желал иметь с Королевской академией, почитая все страны, кроме своего отечества. Да и такой ли уж великий он художник? Не ловкий ли он просто-напросто мазила, работами которого кучка полоумных обожателей силком заставила нас восхищаться? Боже упаси их, эти органы, хулить покойного, но Национальная Валгалла есть Национальная Валгалла… И так далее в том же духе.