Книга Заживо погребенный, страница 7 – Арнольд Беннет

И без дознанья дело принимало самый мучительный для Фарл а оборот. Он понял, что просто всего этого не вынесет, и спрятал лицо в ладонях.

— Где нам искать родственников мистера Фарла? — спросил доктор.

— Родственников мистера Фарла? — отозвался Прайам Фарл, не понимая.

И вдруг он понял. Доктор Кашмор считал, что фамилия Лика — Фарл! Вся душа застенчивого Прайама Фарла встрепенулась, и он ухватился за безумную возможность избежать всякого появления на люди в качестве Прайма Фарла. Да пусть себе считают, что это он, а не Генри Лик, скоропостижно скончался на Селвуд-Teppac в пять часов утра! И он тогда свободен, волен, как птица!

— Да, — подтвердил доктор. — Их следует известить, естественно.

Прайам быстро пробежал в уме каталог собственной родни. Но решительно никого не мог припомнить ближе некоего Дункана Фарла, троюродного брата.

— По-моему, у него их и не было, — ответил он, и голос у него дрожал от сознания собственной отваги. — Разве что дальние какие-то. Но мистер Фарл никогда про них не говорил.

Что было правдой.

Он с трудом из себя выдавливал эти два слова «мистер Фарл». Но когда они слетели-таки с его уст, он понял: дело сделано, возврата быть не может.

Доктор покосился на руки Прайама, трудовые, загрубелые руки художника, вечно возящегося с красками.

— Простите, — сказал доктор. — я полагаю, вы его слуга, или…

— Да, — сказал Прайам Фарл.

И точка была поставлена.

— Назовите полное имя вашего хозяина, — сказал доктор.

Прайам Фарл содрогнулся.

— Прайам Фарл, — почти прошептал он.

— Как! Не?.. — громко вскрикнул доктор, которого превратности жизни Лондона наконец-то потрясли.

Прайам кивнул.

— Ну и ну! — доктор дал волю своим чувствам. Говоря по правде, именно эта превратность жизни Лондона ему польстила, он ощутил свою значительность, сразу забыл усталость и обиды.

Он увидел, что халат бордо облекает человека, который букавально валится с ног, и с тем своим добродушием, какого не в силах были побороть никакие тяготы, вызвался помочь по части предварительных формальностей. И он ушел.

Прайам Фарл не намеревался спать; он хотел обдумать положение, в которое так лихо себя поставил; но он заснул — и в этом жестком кресле! Разбудил его ужасный грохот, как будто дом бомбардируют и мимо ушей его несутся кирпичи.

Когда он наконец совсем очнулся, бомбардировка оказалась настойчивым, надсадным стуком в парадную дверь. Он встал, увидел заспанного, неумытого, лохматого бордового субьекта в грязном каминном зеркале. И, потянувшись, направил сонные свои стопы к парадной двери.

За дверью стоял доктор Кашмор и еще один пятидесятилетний субъект, чисто выбритый, строгий, в глубоком, полном трауре — и даже были на нем черные перчатки.

Это новое лицо холодно оглядело Прайама Фарла.

— Ах! — произнес скорбящий.

Зашел в дверь и последовал за доктором Кашмором.

Дойдя до края коврика в прихожей, скорбящий заметил белый квадратик на полу. Поднял, внимательно осмотрел и протянул Прайаму Фарлу:

— Повидимому, это вам, — сказал он.

Прайам взял конверт, увидел адрес: «Генри Лику, эсквайру, Селвуд-Teppac», — писаный женскою рукой.

— Это же вам, — наседал несгибаемым голосом скорбящий.

— Да-да, — промямлил Прайам.

— Я — мистер Дункан Фарл, адвокат, кузен вашего усопшего хозяина, — продолжал металлический голос, сквозь крупные, ровные белые зубы. — Что вы успели сделать за день?