Книга Повесть о старых женщинах, страница 168 – Арнольд Беннет

Отдых на острове Мэн, естественно, был для нее совершенно испорчен. Она с трудом передвигалась из-за ощущения, что носит в груди кусок свинца. Это ощущение не покидало ее даже в самые солнечные дни. Кроме того, она страдала от чрезмерной тучности. В иных обстоятельствах они могли бы пробыть там больше месяца. Ученик по контракту не связан по рукам и ногам, как обычный ученик. Кроме того, при желании контракт можно расторгнуть. Но Констанции вовсе не хотелось здесь оставаться. Ей надлежало подготовиться к отъезду Сирила. Ей надлежало сложить хворост для своего мученического костра.

В этих приготовлениях она проявила такую глупость, такое отсутствие дара предвидения, о каких может лишь мечтать, как о поводе для мягкой иронии, даже идеальный сын. Ее забота о пустых мелочах соответствовала лучшим традициям преданнейшего материнства. Однако небрежные, насмешливые высказывания Сирила не оказывали на нее действия, кроме одного случая, когда она разгневалась, что очень его испугало; он вполне справедливо и проницательно отнес этот беспримерный взрыв гнева на счет ее издерганных нервов и простил ее. К счастью, трудности подготовки переезда Сирила в Лондон несколько смягчались тем, что юный Пил-Суиннертон досконально знал столицу, имел брата в Челси^{55}, обладал сведениями, где можно снять приличную квартиру, то есть мог заменить путеводитель по городу, да к тому еще собирался провести в Лондоне часть осени. Если бы не это, вся подготовка, которую мать сопровождала бы рыданиями и истериками, оказалась бы для Сирила несколько утомительной. До отъезда оставалась ровно неделя. Констанция стойко изображала радость в связи с этой перспективой. Она сказала:

— А что, если я поеду с тобой?

Он улыбнулся, посчитав эту шутку довольно сносной. Тогда и она улыбнулась, как бы соглашаясь, что шутка не плоха.

В течение последней недели он продолжал посещать своего портного. Многие молодые люди заказали бы себе новое платье не до отъезда в Лондон, а по прибытии туда, но Сирил доверял только своему портному.

В день отъезда все домочадцы находились в состоянии крайнего возбуждения. Ему предстояло уехать рано. Он и слышать не хотел о плане матери проводить его до Найпа, где окружная дорога соединялась с главным железнодорожным путем. Она получила разрешение сопровождать его не дальше местного вокзала. Она было взбунтовалась, но он лишь намеком выказал жестокость своей натуры, и она немедленно покорилась. Во время завтрака она не плакала, но выражение ее лица заставило его высказаться.

— Послушайте, матушка! Не забывайте, что на Рождество я вернусь. Остается всего три месяца. — И он закурил.

Она промолчала.

Эми тащила кожаный саквояж вниз по винтовой лестнице. Сундук уже стоял около двери на смятом ковре и сдвинутой циновке.

— Ты не забыла положить головную щетку, Эми?

— Н… н… нет, мастер Сирил, — прорыдала она.

— Эми! — резко заметила ей Констанция, когда Сирил побежал наверх. — Неужели вы не можете сдержаться?

Эми едва слышно извинилась. Хотя к ней относились, как к члену семьи, ей не следовало ни на минуту забывать, что она прислуга. Какое право она имела плакать над вещами Сирила? Именно этот вопрос прозвучал в замечании Констанции.

Прикатил кеб. Сирил с подчеркнутой беспечностью сбежал с лестницы и с такой же подчеркнутой беспечностью пошутил с кучером.