Книга Повесть о старых женщинах, страница 190 – Арнольд Беннет

В гостинице была одна свободная комната за двадцать пять франков.

Джеральда возмутило такое надувательство. «Хорошенькое дело! — ворчал он. — Приезжим не дают приличных комнат за приличную цену только потому, что завтра здесь кого-то гильотинируют. Остановимся в другом месте!»

На лице его было написано отвращение, но, казалось Софье, в глубине души он был доволен.

Они гордо вышли из шумного холла гостиницы, как те, кто, не дав обвести себя вокруг пальца, желает сохранить достоинство перед лицом света.

На улице им предложил свои услуги извозчик, который, вселив в них надежду, заявил, что знает подходящую гостиницу и готов отвезти их туда за пять франков. Извозчик ожесточенно нахлестывал лошадь. Один тот факт, что они сидят в быстро мчащемся экипаже, от которого едва успевают отскочить пешеходы, поднимал настроение. По дороге они полюбовались на собор. Лошадь встала как вкопанная на небольшой площади, перед зданием отталкивающего вида с вывеской «Гостиница Везле». По бокам лошади бежала кровь. Джеральд велел Софье оставаться на месте, а сам с Шираком поднялся по четырем каменным ступенькам, ведшим внутрь. Софья, на которую пялились фланирующие зеваки, огляделась и увидела, что почти все окна на площади распахнуты настежь, а из них высовываются смеющиеся и болтающие люди. Потом раздался громкий голос Джеральда. Он появился в окне третьего этажа вместе с Шираком и какой-то толстухой. Ширак поклонился Софье, а Джеральд беспечно усмехнулся и кивнул.

— Все в порядке, — сказал Джеральд, спустившись вниз.

— Сколько стоит номер? — необдуманно спросила Софья.

Джеральд замялся и нахмурился.

— Тридцать пять франков, — ответил он. — Хватит кататься туда-сюда. Считай, что нам повезло.

Ширак только пожал плечами, словно хотел сказать, что и к ситуации, и к цене надлежит отнестись философски. Джеральд вручил извозчику его пять франков. Тот изучил монету и попросил на чай.

— Ах черт! — воскликнул Джеральд и, поскольку мелочи у него не было, расстался еще с двумя франками.

— Да возьмет кто-нибудь этот чертов чемодан? — вопросил Джеральд, словно монарх, гнев которого вот-вот падет на чернь, если она вовремя не опомнится.

Но никто не отозвался, и чемодан пришлось тащить ему самому.

Казалось, в каждой комнате темной и зловонной гостиницы расположилась гогочущая пьяная компания.

— Кровать узка для двоих, — сказала Софья, когда, оставив Ширака внизу, они оказались наедине в маленькой, поганенькой комнатенке.

— Не думаешь ли ты, что кровать для меня? — резко ответил Джеральд. — Разумеется, спать на ней будешь ты. А теперь пора поесть. Пошевеливайся!

Наступила ночь. Софья лежала на узкой кровати с красным пологом. Тяжелые красные портьеры закрывали окно с грязными кружевными занавесками, но сквозь щели в комнату все-таки пробивались огни с площади. Доходили сюда с площади и звуки, очень четкие и громкие, так как из-за неспадавшей жары пришлось оставить окно открытым. Сон не приходил. Совершенно измученная, Софья потеряла всякую надежду уснуть.

Снова Софья впала в глубокое отчаяние. Она с ужасом вспоминала обед. Длинный стол с закругленными концами, хоровод лиц, мрачная и зловонная столовая, свет керосиновых ламп! За столом сидело не меньше сорока человек. Почти все они ели отвратительно, чавкали как свиньи, заткнув концы больших грубых салфеток за воротник. За столом прислуживали толстуха, которая стояла в окне с Джеральдом, и девушка с откровенно бесстыжими повадками. Обе были грязнули. Все вокруг было в грязи. А еда вкусная. Ширак и Джеральд оба согласились, что еда и вино хороши. Remarquable!^[28]— отозвался Ширак о вине. Впрочем, Софья не получила удовольствия от обеда. Она была испугана. Ее шокировали даже жесты соседей по столу. Публика собралась самая разномастная по внешнему виду, одни были хорошо, почти элегантно одеты, другие пообносились. Но все лица, даже самые юные, были бесстыдны, развратны и звероподобны. Близкое соседство старых мужчин и молоденьких женщин было отвратительно Софье, особенно когда эти парочки целовались, а именно этим они и занимались под конец обеда. К счастью, Софья сидела между Шираком и Джеральдом. Это, казалось, ограждало от общего разговора. Она бы не поняла из беседы ни слова, если бы не присутствие англичанина средних лет, который сидел на противоположном конце стола с молодой шикарной француженкой — эту даму Софья мельком видела прошлой ночью в «Сильвене». Англичанин, очевидно, пообещал француженке обучить ее английскому языку. Он медленно и отчетливо переводил ей все, что говорилось, на английский, а она, нелепо кривя рот, повторяла за ним слово за словом.