Книга Повесть о старых женщинах, страница 264 – Арнольд Беннет

И Мэтью подумал: «Не стоило мне заводить этот разговор на улице. Да что поделаешь!»

— Нет, нет! — прошептала Констанция.

Она остановилась и беспокойно посмотрела на Мэтью. Ему бросилось в глаза, что рука, в которой она держит ридикюль, совершает странные бесцельные движения, а розовое лицо побелело, словно по нему мазнули невидимой кистью. Мэтью не на шутку разволновался.

— Не лучше ли вам… — начал он.

— Да, — сказала она, — я, пожалуй, присяду… — и уронила сумку.

Он довел ее под руку до скобяной лавки Олмена. К несчастью, в лавку вели две ступеньки, которых она преодолеть не смогла. Как мешок с мукой она рухнула на нижнюю ступеньку. Из дверей выбежал молодой Эдвард Олмен. Он беспокойно теребил свой черный фартук.

— Не поднимайте ее… не поднимайте, мистер Пил-Суиннертон! — воскликнул он, когда Мэтью инстинктивно стал делать как раз то, чего делать не следовало.

Мэтью выпрямился с глупым видом, соответствовавшим его внутренним ощущениям, и они с молодым Олменом секунду беспомощно смотрели друг на друга, стоя над телом Констанции Пови. Некоторые обитатели рыночной площади уже заметили, что происходит неладное. Все взял в свои руки мистер Шоукросс, аптекарь, заведение которого находилось рядом со скобяной лавкой. Он как раз продавал «кодак» молодой покупательнице, все видел и тут же принес нюхательную соль. Констанция быстро пришла в себя. Обморок был недолгим. Она глубоко вздохнула и прошептала, что ей лучше. Трое мужчин завели ее в темную лавку с высоким потолком, в которой пахло ржавчиной и известкой, и усадили на хромоногий стул.

— Право же! — громогласно воскликнул молодой Олмен, когда щеки Констанции мало-помалу порозовели и она смогла улыбнуться. — Вы нас испугали, миссис Пови!

Мэтью ничего не сказал. Он, наконец-то, произвел настоящую сенсацию. И снова, сам не зная почему, он чувствовал себя преступником.

Констанция заявила, что сама не спеша доберется до дома через Птичий рынок, а дальше по Веджвуд-стрит. Но когда, придя в себя и оглянувшись по сторонам, она увидела кучку любопытных в дверях, то согласилась с мистером Шоукроссом, что, пожалуй, лучше взять кеб. Молодой Олмен вышел на порог и свистнул тому единственному извозчику, который стоит на вечном приколе у парадного входа Ратуши.

— Меня проводит мистер Мэтью, — сказала Констанция.

— Разумеется, с удовольствием, — ответил Мэтью.

И опираясь на руку мистера Шоукросса, Констанция прошла через толпу зевак.

— Будьте осторожны, сударыня, — сказал в окошко кеба мистер Шоукросс. — Погода благоприятствует обморокам, а ведь мы с вами не молодеем.

Констанция кивнула.

— Извините, что так расстроил вас, миссис Пови, — сказал Мэтью, когда кеб тронулся.

Она покачала головой, показывая, что извинения излишни. В глазах у нее стояли слезы. Через какую-то минуту кеб остановился перед домом Констанции, стены которого были выкрашены под светлый мрамор. Она отобрала у Мэтью ридикюль, все это время остававшийся у него в руках, и сама расплатилась с кучером. Никогда еще Мэтью не допускал, чтобы извозчику платила женщина, но с Констанцией не поспоришь. Констанция была опасна.

Эми Бейтс, по-прежнему обитавшая в подвале, увидела из своего зарешеченного окна колеса кеба и, тяжело дыша, поднялась по кухонной лестнице, прежде чем Констанция взошла на крыльцо. Эми, которой было далеко за сорок, была женщиной властной. Она хотела знать, в чем дело, и Констанции пришлось объяснить, что она «дурно себя почувствовала». Эми приняла у нее чепчик и накидку и ушла готовить чай. Оставшись наедине с Мэтью, Констанция сказала: