Книга Повесть о старых женщинах, страница 46 – Арнольд Беннет

Подали чай, и миссис Бейнс постепенно обрела способность сравнивать свои достоинства с заслугами мисс Алин Четуинд. «Да, — мысленно произнесла она. — Можете разглагольствовать насчет вашей сестры и называть его просто Арчибальдом, можете изящно выражать свои мысли, но разве есть у вас такой сервиз, как у меня? Можете вы сварить клубничный мармелад лучше этого? Не стоит ли одно мое платье больше, чем вы тратите в год на все ваши туалеты? Хоть раз какой-нибудь мужчина взглянул на вас с интересом? И вообще, разве нет в моем образе жизни чего-то… короче говоря, чего-то?..»

Вслух она ничего не сказала. Она нисколько не нарушила безупречной вежливости хозяйки дома. Даже в тоне ее не было и намека на то, что она персона немаловажная. Однако мисс Четуинд внезапно почувствовала, что лучше бы поглубже спрятать свою гордость по поводу возможности стать свояченицей его преподобия Арчибальда Джонса. И она спросила о здоровье мистера Бейнса. После чего разговор как-то угас.

— Надеюсь, вас не удивило мое письмо? — спросила миссис Бейнс.

— И да и нет, — ответила мисс Четуинд на этот раз уже профессиональным тоном, а не тоном будущей свояченицы. — Мне, конечно, искренне жаль терять таких прилежных учениц, но нельзя же оставлять у себя учениц навечно. — Она улыбнулась; она не теряла мужества, хотя знала, что лишиться учениц проще, чем найти новых. — Однако, — последовала пауза, — ваше мнение о Софье совершенно справедливо. Она нисколько не отстает от Констанции. Софья, безусловно, девочка незаурядная.

— Надеюсь, она не очень огорчала вас?

— О нет! — воскликнула мисс Четуинд. — У нас были прекрасные отношения. Я всегда старалась взывать к ее разуму. Я никогда не принуждала ее. Ведь с иными девочками… Я считаю Софью, в известном смысле, самой незаурядной девушкой, не ученицей, а — как бы это сказать? — самой незаурядной личностью из всех, кого я знала. — И с достоинством добавила: — И заметьте, от меня такое не часто услышишь!

— Вот как! — сказала мисс Бейнс. А сама подумала: «Я ведь не из ваших обычных, глуповатых родителей. Я сужу о моих детях беспристрастно. Лестные слова о них на меня не действуют».

Однако она была польщена, и у нее возникла мысль, что Софья действительно девочка необычная.

— Она, вероятно, говорила вам, что хочет стать учительницей? — спросила мисс Четуинд, взяв кусочек бесподобного мармелада.

Ложку она держала большим и тремя последующими пальцами, к которым никогда не присоединялся мизинец, он, изящно изогнувшись, гордо отстранялся от них.

— Неужели она и вам сообщила об этом? — с тревогой спросила миссис Бейнс.

— Ну конечно! — подтвердила мисс Четуинд. — Она не раз мне говорила. Софья очень скрытная девочка, но, осмелюсь сказать, мне она всегда доверяла. Временами мы с Софьей очень сближались. На Элизабет она произвела огромное впечатление. Должна сказать вам, что в одном из последних писем ко мне она писала о Софье и о том, что как-то упомянула ее имя при мистере Джонсе, а он, оказывается, хорошо ее помнит.

Ни один из самых мудрых, незаурядных родителей не устоит перед таким известием!

— Ваша сестра теперь, вероятно, откажется от школы? — сказала миссис Бейнс, желая скрыть свое смущение.

— О нет! — На этот раз миссис Бейнс по-настоящему потрясла мисс Четуинд. — Ничто не заставит Элизабет покинуть ниву просвещения. Арчибальд питает величайший интерес к школе. Нет! Нет! Ни за что на свете.