Книга Опаловая змея, страница 19 – Фергюс Хьюм

Оно было написано в сдержанной манере, характерной для миссис Бикот, но с истинно материнскими чувствами. После двух страниц стенаний по поводу его отсутствия и описания того, как глава семьи сумел справиться с горем, вызванным отъездом сына, Энн Бикот перешла к объяснению насчет броши.

«Почему ты спрашиваешь меня об опаловой броши, мой дорогой мальчик? – писала она своим корявым почерком. – Знаю только, что твой отец купил ее в ломбарде в Стоули, это какой‐то городок в Мидлендсе. Твой отец ездил туда по делам и случайно увидел эту брошь. Я всегда считала опалы несчастливыми камнями, а ему не терпелось доказать всю глупость такого суеверия, поэтому он купил брошь и подарил ее мне. Потом, кажется, он получил письмо от владельца ломбарда, где говорилось, что его помощник продал брошь по ошибке и что срок ее выкупа еще не истек. Владелец просил вернуть брошь и предлагал вернуть деньги. Но ты же знаешь, каков твой отец. Он наотрез отказался вернуть брошь и настоял на том, чтобы я ее носила. После того как я приколола ее к платью в первый раз, то упала и сильно ударилась, а потом меня выбросило из той высокой двуколки, которой твой отец непременно хотел править сам. Я уверена, что или сама брошь, или камни на ней приносят несчастье, и потом, когда твой отец забыл о ней, убрала ее в шкатулку с драгоценностями. Много лет я не носила эту злосчастную брошь. Тебе, наверное, нужны деньги, мой дорогой мальчик, надеюсь, ты сможешь ее продать. Закладывать, как ты пишешь, нет никакой необходимости. Я не хочу никогда больше ее видеть. Что же касается твоего здоровья…» – и так далее, и тому подобное.

Так писала миссис Бикот в своем обычном многословном стиле и с некоторыми грамматическими ошибками. Пол увидел в ее простом рассказе новое свидетельство тирании своего отца, который заставлял жену носить камни, которые она ненавидела, несмотря на ее суеверия. Эпизод с двуколкой Пол помнил очень хорошо. Мистер Бикот-старший, в силу присущей ему отзывчивости, терпеть не мог нервных срывов своей жены и никогда не упускал случая поставить ее в неприятное положение, чтобы она, как он это называл, окрепла. Сложив письмо, Пол вздохнул, подумав о положении матери. Ей приходилось жить с жестоким мужчиной, за которого она вышла замуж. «Не могу поверить, что она стала его женой по собственной воле, – подумал Пол. – Вероятно, отец как‐то уломал ее, как он это умеет».

Однако в письме не было ничего, что объясняло бы обморок Нормана. Странно, конечно, что процентщик, у которого была куплена брошь, потребовал ее обратно, а приведенное им оправдание казалось не особенно убедительным. Однако Пол не стал тратить время на раздумья и решил передать Аарону то, что узнал от матери.

Он также получил два письма от Сильвии, в которых, между прочим, упоминалось, что ее отец, уже вполне выздоровевший, расспрашивает о Поле и настоятельно просит его прийти и повидаться с ним. «Похоже, ты понравился моему отцу, – писала девушка, – так что, если будешь очень мил – настолько мил, насколько это вообще возможно, – он, быть может, не так уж рассердится, если ты объявишь, что мы помолвлены…» Она продолжала в том же духе, и юный Бикот решил последовать ее советам. Нужно рассказать Аарону о своей любви, чтобы все шло благородно и в рамках приличий, а иначе он поступать не хотел.