Книга Речной детектив, страница 49 – Роман Елиава

– Нет, – ответил доктор.

– Фатализм.

– Что Вы под этим подразумеваете?

– Все знают, что наступил голод, что люди умрут. Много людей умрёт. Но большинство продолжает жить, как ни в чём не бывало. Те же крестьяне в деревнях. Они ничего не предпринимают. Разве это не поразительно? Жизнь вокруг идёт своим чередом. По реке ходят пароходы, пассажиры, такие, как мы, сидят в них и обедают в ресторане, а вокруг нас происходит трагедия. Но мы словно отгорожены от неё незримым забором. Вот я о чём. Фатализм в том, что все смирились с тем, что будет. Голод стал восприниматься, как обыденность.

– Но Вы же не смирились?

– Нет. Но нас так мало. Что мы можем сделать в масштабах страны?

– Я Вас хорошо понимаю, – сказал Шеин, – на голод накладывается эпидемия, и у меня тоже складывается ощущение, что борьба с ней интересует только нас, врачей. А власти и даже сами деревни, где уже есть случаи холеры, продолжают жить, словно её нет. Что Вы на это скажите?

– Что я скажу? А что тут говорить – человеческое общество. Человек ко всему быстро привыкает. Сколько этому примеров в истории? Какие только природные катаклизмы и жестокие нашествия не переживали наши предки!

– Ещё это всё усугубляется традициями, – добавил доктор. – Русский авось! Даже понимая, что начался голод или эпидемия, каждый думает: авось меня пронесёт! Со мной же такое не может случиться!

– Как Вы правы, как вы правы, – покачал головой председатель комитета. – Но скажите, почему на судне полиция, что случилось?

– Убийство, – ответил Шеин.

– Да, что Вы такое говорите! – историк в волнении приложил руку к груди, – преднамеренное или случайное?

– Преднамеренное, – вздохнул доктор, – убит князь Кобылин, отставной полковник.

– А кто его лишил жизни и по какой причине?

– Это ещё неизвестно, но следствие ведётся.

– Надеюсь, что его быстро поймают. Не хотелось бы находиться на одном пароходе с убийцей.

Трегубов, прежде чем отправить телеграфные запросы, поинтересовался: в каких городах он сможет получить ответ. В Рыбинске была связь с Петербургом и Ярославлем, далее телеграф был в Ярославле, а затем в Костроме имелась связь с Ярославлем и Нижним Новгородом. Но один ответ от полицейского управления Петербурга он получил сразу: Синицын Сергей Иванович был уволен со службы в Москве за неподобающее поведение. Понимай, как хочешь, что это за неподобающее поведение. Но главный вопрос был в том, зачем Синицын его обманул? Получается, что агент не вернулся на службу в Петербург, и никакого дела он вести не мог. Но почему он соврал Ивану? Какой в этом прок? Почему не сказать правду? Сел ли он на пароход? Что, если сел и был убит, а убийца избавился от его тела, как хотел избавиться от тела князя? Но по какой причине? Может, Синицын знал убийцу? Сергей Иванович был опытным агентом и хорошо знал преступный мир Петербурга. Синицын сел на пароход, и убийца опознал агента, и предпринял шаги, чтобы избежать разоблачения. Из этой версии следует, что убийство князя было задумано до того, как он сел на пароход, а пароход выбран, как место преступления, чтобы легче было скрыть само убийство. Например, утопив тело. Только случайность помешала этому плану, и они узнали, что князь Кобылин был задушен, а не утонул, выпав за борт. У Ивана стала вырисовываться пока ещё смутная гипотеза происшествия. Первый раз за много лет он пожалел, что рядом с ним нет Столбова, тульского пристава, который многому его научил. Илья Петрович был мастер в проведении допросов и наверняка узнал бы больше, чем он. Так думал Трегубов. Он был уверен: что-то могло ускользнуть от него, поскольку ещё не обладал таким многолетним опытом, как Столбов, видевший некоторых людей словно насквозь. Иван же пока не знал на кого и думать, у него даже не было подозреваемых.