Книга Пропавшие винтовки, страница 15 – Роман Елиава

– И так постоянно? – протянул Иван.

– И так постоянно, – подтвердил нотариус.

Иван задумался, представляя себе наследников. Вот причина, по которой её не любили родственники, как это заметил лакей Павел.

– И какой же последний вариант? Можете посмотреть? Кто из родных сейчас присутствует в завещании? – Трегубов достал список, чтобы сделать в нём отметки.

– Зачем смотреть. Завещание Олениной я переделывал столько раз, что помню его наизусть. Сейчас, кстати, я бы сказал, что последний вариант – уникальный вариант завещания.

– Что Вы имеете ввиду?

– То, что в нём упомянуты все родственники, включая незаконнорожденного сына Оленина.

– Поразительно! Никто не был вычеркнут в этот раз?

– Именно. Очевидно, у Анны Андреевны выдалась хорошая неделя. Она даже в первый раз добавила в завещание Миронова.

– Миронова? Кто это? – спросил полицейский. – У меня нет в списке такого родственника.

– 

Павел Миронов, слуга её, такой – с влажными глазами навыкате. В последнее время она всегда с ним приходила ко мне.

Возвращаясь в полицию, Трегубов размышлял о том, что узнал от нотариуса и вспоминал допрос Павла. К Анне Андреевне хорошо относился только он. Не мудрено, если она стравливала остальных всех друг с другом. Как понял нотариуса урядник, именно это было изюминкой жизни вдовы. Однако сейчас, когда в завещании опять упомянуты все родственники, каждый из них мог иметь мотив, если это убийство, конечно. Причём в текущей ситуации, потенциальный убийца мог подумать так: «Ага, меня, наконец, снова внесли в завещание, нужно не упустить возможность, пока снова не вычеркнули». Иван задумчиво покачал головой: «Надо же, так опрометчиво буквально заставлять окружающих людей желать тебе смерти! И это называется «колорит жизни»?» Тут Ивану пришла в голову другая мысль: «Этот Павлик… За какие такие заслуги перед «замечательной женщиной» попал в завещание?»

– Ваня!

Этот возглас на перекрестке Нижне-Дворянской и Киевской вернул Трегубова к действительности. Он оглянулся и увидел перед собой элегантно одетую, ещё достаточно молодо выглядящую матушку Коли Канарейкина, его одноклассника по тульской мужской гимназии, который сейчас учился в Московском университете.

– Здравствуйте, Елена Семёновна. Как поживаете?

– Спасибо, Ваня, хорошо. Вот решила выйти сама за покупками.

Иван бросил мимолетный взгляд на служанку с сумками, стоящую поодаль, и подошел к Елене Семёновне, понимая, что быстро улизнуть уже не получиться.

– А как Вы, Ваня? Кстати, не хотите зайти к нам? Время обеденное.

– Нет, спасибо, Елена Семёновна, служба, – отказался Иван, в ужасе вспомнив, сколько пришлось съесть в прошлый раз в такой ситуации.

– Как жаль! – искренне расстроилась женщина. – Ну, может, в следующий раз, когда Коля приедет.

– А когда он приедет? – заинтересовался Иван.

– Обещал через неделю. Жду его, совсем соскучилась. Он много о Вас говорил. Говорит, что Вы настоящий товарищ, помогли ему. Я рада, что у Коли есть такие друзья, как Вы и Михаил. Как Миша, кстати? Всё ещё переживает?

– Да, но время идёт, ему лучше, – сказал покрасневший от похвал Иван, довольный, что разговор переключился на другого их одноклассника Михаила Торотынского.

– А как дела с вашим поместьем?

– Не очень хорошо, если честно.

– Что такое? – участливо спросила Канарейкина.