Книга Буцефал и скопцы, страница 13 – Роман Елиава

Иван Фёдорович вернулся в сопровождении угловатого и тощего, в прямом смысле этого слова, подростка лет шестнадцати. «Его что, совсем не кормят?» – удивился Иван.

– Это Иван Иванович, он из полиции. Расскажи ему про тот день, когда исчез Буцефал.

– Вижу, что из полиции, не слепой, – ответил Кирюша, периодически бросая на Ивана недоверчивые взгляды исподлобья. – Рассказывать то нечего. Я ж не видел ничего.

– Расскажи, что было с самого утра, – попросил Иван.

– Да ничего. Я проснулся и пришёл к Семёну, думал, он возьмет меня на Неутомимом в Тулу, на тренировку.

– А он?

– Он сказал, чтобы я выровнял площадку для занятий с лошадьми. Она ровная, но, конечно, он боится.

– Чего? – спросил Иван.

– Ну, что Буцефал получит травму. Я бы тоже боялся: конь ценный очень для барина, не дай Бог что.

– Ясно. Значит, ты с утра занимался площадкой. А что Семён?

– Он взял Буцефала и уехал в Тулу.

– А потом?

– Потом вернулся, поставил коня в конюшню, почистил, конюшню запер на засов. Всё как обычно. Потом пошёл поесть, затем пришёл вывести Неутомимого на прогулку, а Буцефала в конюшне нет.

– Вот так и нет? И ты всё время был там, на лужайке и, если бы кто вывел лошадь из конюшни, ты бы заметил?

– Конечно, я же не слепой!

– Хорошо, можешь идти, спасибо, – Иван в задумчивости потёр подбородок. – Иван Фёдорович, мы можем побеспокоить Анну Ильиничну?

– Это так необходимо? – спросил управляющий.

– Вы же сами видите, пока ничего не прояснилось.

– Хорошо, идёмте в дом, доложу о Вас. Дмитрий Львович дал распоряжение помогать Вам во всём.

– Иван Фёдорович, а как выглядит Буцефал? – спросил Иван.

– Это надо было Кирюшу спрашивать, он бы Вам подробно расписал. Я то не знаток.

– Но всё же, попробуйте, – попросил Иван.

– Масть вороная, побольше, чем Неутомимый будет, но более поджарый. Особых примет не заметил. Спросите Кирюшу или Семёна, они, наверное, назовут. Пойду доложу. Присаживайтесь, пожалуйста.

Трегубов остался один в богато обставленной гостиной первого этажа. Он осмотрелся и осторожно, боясь испачкать, опустился в кресло с белоснежной обивкой. Долго сидеть ему не пришлось: в комнату энергично вошла высокая женщина лет пятидесяти с небольшим. Простенькое, но по текущей моде белое платье, поседевшие, некогда иссиня-черные, волосы, а главное, живой и умный взгляд карих глаз. Всё это в совокупности разрушило версию Трегубова о подслеповатой сонной старушке, божьем одуванчике, дремлющей на скамейке перед конюшней.

– Иван Иванович? Здравствуйте.

– Добрый день, Анна Ильинична, очень приятно, – Трегубов встал и слегка поклонился.

– Присаживайтесь, не стойте. Что Вы хотите узнать от меня?

– Хотел получить информацию по исчезновению лошади. Вы мне расскажите, пожалуйста, что видели непосредственно Вы. Может, заметили что-то необычное?

– Вы знаете, я далека от увлечения своего сына лошадями и скачками, – пренебрежительно произнесла хозяйка, – ничего в этом не понимаю и больше люблю поэзию. Вот и в тот день я отдыхала в саду с томиком Александра Сергеевича.

– Пушкина?

– Да. Собственно всё, что я видела, это как приехал Семён и поставил лошадь в конюшню. Думаю, что часа не прошло, как он вернулся, а коня нет.

– Вы заходили сами в конюшню? Видели, что конь пропал?

– Да, конечно, Семён сразу выскочил, как ошпаренный, начал кричать Кирюше: мол, где конь? Кирюша прибежал, сказал, что никто – ни он, ни кто-то другой – не открывал конюшню.