Книга Тульский детектив, страница 21 – Роман Елиава

– Они могут уйти, если не хотят.

– Ага, но нужно выкупить себя, семью. Да и куда им идти? Нет ни дома, ни работы!

– Постой, сейчас появились сезонные рабочие, которые уходят на заработки. Вон у Торотынских на лесопилке и на заводе работают бывшие крестьяне.

– Правильно ты сказал: работают. А сам Торотынский работает? Одни работают, а деньги у других. Земля должна принадлежать крестьянам. А страной не должен управлять один человек.

– Как ты себе это представляешь?

– Помнишь, во Франции была революция?

– Это когда всем головы рубили? – возмутился Иван.

– Придётся пройти через кровь, царизм сам не отдаст власть!

– Что же, опять убить царя нужно?

– А если бы и так! – воскликнул Николай. Лицо его стало красным, глаза за стеклами очков возбужденно блестели.

– Чем это помогло? Александр дал свободу крестьянам, гимназии строились, чтобы люди как раз образование получали. И ты забываешь, что я теперь в полиции, и не должен слушать такие речи, – вдруг произнес Трегубов.

– И что, ты меня сдашь, посадишь в тюрьму, как вы посадили Мишу?

– Подожди, не приплетай Торотынского, он здесь ни при чем.

– Хорошо! Но ты согласен, что Россия требует обновления, что власть должна принадлежать всем людям, что на местах должно быть самоуправление, а полиция должна служить людям, а не местечковым сатрапам?

– Я и так служу людям, с утра до вечера. Что за самоуправление? Ты что, предлагаешь вместо губернатора, сатрапа, как ты его называешь. Посадить управлять губернией необразованных мужиков? Да только сегодня один из них, напившись, всю семью топором на куски. Что будет, если такие получат власть в стране? Сколько они отправят под топор?

– А этот твой губернатор тоже хорош!

– Ушаков? А он то тебе чем не угодил?

– Он – внебрачный сын Николая Первого. А помнишь, что тот устроил на Сенатской площади в двадцать пятом?

– Во-первых, мы точно не знаем всего, что там происходило, чтобы делать выводы. Во-вторых, сын за отца не может отвечать, тем более, незаконнорождённый, и, тем более, Сергей Петрович – хороший человек.

– Тем не менее, он служит самодержавию, а оно уже изжило себя. И лучше бы ему…

– Что лучше? – перебил Трегубов.

– Ничего, – вдруг оборвал дискуссию Николай. – Не ожидал я такого от друга детства.

– Чего не ожидал?

– А того, что он пойдёт служить в полицию и будет супротив меня. Как не стыдно?

– А с чего мне стыдиться? Я служу людям и Отечеству. И я сам себе теперь зарабатываю. И я не супротив тебя. С чего это мне быть?

– Ты намекаешь, что я бездельник и живу на папенькины деньги? – разошёлся выпивший Канарейкин.

– Я ни на что не намекаю, – Иван опустил глаза, поняв, что сказал лишнее.

– Да пока ты тут служишь всяким угнетателям, – распалялся ещё больше Николай, – я, я за тебя, я за вас всех!

Он вскочил на ноги. Вдруг открылась дверь в соседнюю комнату, и высунулась голова с косичками.

– Нельзя ли потише, я уже спать легла, – сказала Софья и снова закрыла дверь.

– Ладно, – сказал Канарейкин уже спокойным тоном, сев на место. – Ты был прав, что-то я разогнался с этой горилкой.

– Коля, скажи мне, ты же не связался с этими? – обеспокоенно спросил Иван.

– С кем? – не понял Канарейкин.

– Ну, с этими, кто Александра убил, банк Малороссии грабил?

– «Народная воля» что ли? Слушай, мне пора.

Николай вскочил на ноги.