Книга Тульский детектив, страница 24 – Роман Елиава

– А за какую могли бы, если не за эту?

– Да нет, ну хватит. Я собирал деньги, чтобы отдать ему. И отдал бы. Да и откуда бы я знал, что он приедет, что Людмила Павловна предложит взять ружьё.

– Ниоткуда, – согласился Столбов. – Зачем Вы приехали к Людмиле Павловне в тот день?

– На доклад по делам завода.

– А почему не к Торотынскому?

– Дела ведёт Людмила Павловна.

– Так было всегда? – спросил Столбов.

– Даже при покойном батюшке Михаила Алексеевича. Завод – это её детище и лесопилка тоже.

– Да что Вы говорите! А как идут дела?

– Хорошо, думаем второй завод открыть.

– Не знал, что производить сахар так выгодно! – удивился пристав.

– Подождите, скоро мы, российские заводчики, обгоним Германию, мы уже продаём часть сахара в Европу.

– Итак, господин директор, Вы хотите сказать, что идея открыть завод принадлежала Людмиле Павловне, и она же ведёт дела? – вернул разговор в нужное ему русло Илья Петрович.

– Алексей Константинович, отец Михаила, был совершенно не деловым человеком. Он считал, что это не дело дворянина. Но после крепостной реформы дела пошли хуже, что-то нужно было делать. Людмила Павловна поехала в Михайловское и осмотрела завод Бобринского, после чего решила, что нужно сделать то же самое.

– Василия Алексеевича Бобринского, – встрепенулся Трегубов, – который на нашу гимназию в особняке Лугининых двадцать пять тысяч пожертвовал?

– Нет, – ответил Сошко. – У Алексея Григорьевича Бобринского, сына графа Орлова и Екатерины Второй, было три сына: Василий, который был предводителем тульского дворянства и открыл Тульскую гимназию – это младший сын, а Михайловский завод построил старший Алексей. Он потом уехал в Малороссию и там запустил ещё несколько производств свекольного сахара. Людмила Павловна ездила и туда, чтобы договориться о покупке оборудования фирмы Дерон и Кайл.

– Очень интересно, – сказал Илья Петрович, на этот раз не одернув вмешавшегося в разговор Трегубова. – Получается, что благосостояние семейства Торотынских – это заслуга Людмилы Павловны?

– В полной мере, – ответил Иосиф Григорьевич. – Если бы не она, то имение Торотынских приходило бы в упадок, как это постепенно происходит со Шляпниковыми.

– Да, кстати, а что Вы думаете о Шляпниковых? У них не было проблем с Торотынским или Медведевым?

– Нет, ни о чём таком не знаю. Шляпников, он, как и покойный Алексей Константинович, – человек старой формации. Всё новое для него трудно и неприемлемо.

– А что Вы думаете о матери Михаила Алексеевича? – внезапно спросил Столбов.

– Да ничего не думаю. Кажется, она давно умерла, сразу после рождения Михаила, я тогда здесь ещё не работал. Людмилу Павловну спросите о ней.

– Спросим, а сейчас откланяемся, пора ехать.

Пристав и урядник после завода решили сразу навестить Шляпниковых, поскольку их имение было недалеко, чтобы два раза не ездить сюда из Тулы. Они надеялись, что застанут семейство дома.

– Что думаете о директоре, молодой человек? – спросил пристав.

– Мне он показался достойным человеком, только картёжник, конечно.

– Думаете, он не мог зарядить ружьё?

– Нет, слишком много случайностей. Кроме того, половину долга он отдал, оставалось пятьдесят рублей.

– Пятьдесят рублей, – усмехнулся Столбов, – большие деньги! Убивают и за меньшее. Тем не менее, мне тоже кажется, что это не он. Однако, пока он в списке, потому что пока единственный, кто имел мотив.