Книга Девятью Девять, страница 93 – Энтони Бучер

— Так и знал, что вы неправильно поймете, лейтенант, — в томном отчаянии произнес Робин.

— Какого черта, — спросил Мэтт, как только они сели в машину, — вы оставили в покое нашего славного приятеля?

— А что проку?

— Мне даже не пришлось говорить: “Это ты!”

— Харриган все испортил. Робин успел придумать, куда ходил в понедельник. Если типограф получает много заказов от Храма, то подтвердит любую историю, которую им вздумается сочинить. Но мистер Купер не перестал меня интересовать. Скажу больше, я прямо-таки очарован нашим милым маленьким Робином.

— Однако, лейтенант! — произнес Мэтт, подражая щебечущему голосу херувима.

— Отличный спектакль. Превосходный спектакль. Но все-таки это спектакль, и в конце концов он себя выдал. Купер — не экстатический приверженец Древних. Он знает, что делает, и, если моя догадка верна, пользуется немалым влиянием в Храме.

— Вы так думаете?

— Дурацкая привычка всякого нормального мужчины — не принимать всерьез ничего сказанного или сделанного обладателем женоподобной внешности. Ты думаешь: “Фу, гомик, ну его к черту”. Они неплохо выбрали подставное лицо. Наш Робин — толковый парень.

— Думаете, он и есть тот серый кардинал, которого пытался обнаружить Вулф Харриган?

— Может быть. Или же посредник между ним и Агасфером. Вы ведь заметили пепельницу?

Мэтт кивнул. Херувим не курил. Джозеф, который незадолго до того вышел из комнаты, предпочитал сигары. Но в пепельнице, помимо сигарного окурка и пепла, лежали несколько сигарет, едва начатых и согнутых пополам.

Конча Харриган остановилась у мемориального креста в начале Ольвера-стрит.

— Что, мы здесь и будем ужинать? — спросил Мэтт.

Девушка приуныла.

— А вам не нравится?

— Когда-то нравилось. Поначалу идея была отличная — выстроить в самом центре города маленькую мексиканскую улочку и поддерживать традиции национального меньшинства. Ну да, здорово. Но с тех пор Ольвера-стрит просто задавили туризмом и художественными претензиями. Вы только посмотрите. Один сплошной сувенирный магазин, затейливый как черт знает что. Да, несколько мексиканцев держат тут свои лавочки и зарабатывают деньги, а что представляет собой остальное население? Сплошь туристы из Айовы и длинноволосые пижоны, пятьдесят на пятьдесят.

— Иными словами, — сказала Конча, — единственная разновидность туристов, которым следует угождать, — это такие, как вы.

— Дитя мое, у вас чертовская манера говорить правду самым нелестным образом. Да-да, у туристов из Айовы и у длинноволосых красавчиков столько же прав, сколько и у меня. Но Ольвера-стрит я все-таки не полюблю.

Конча оглядела улицу, тесно застроенную причудливыми домами.

— Наверное, в чем-то вы правы. Все получилось совсем по-другому, нежели задумывали. Моя мама входила в комитет планировки — как представитель семейства Пелайо. Видимо, поэтому мне здесь так нравится. На Ольвера-стрит я не Харриган, а Пелайо. Так правильнее. Но если вы хотите пойти в другое место…

Мэтт коснулся ее руки в перчатке.

— Нет-нет, можно и тут, если кто-нибудь из семейства Пелайо покажет мне местные красоты.

— Спасибо. Вы такой хороший.

Они зашагали по неровной мостовой. На Ольвера-стрит был воспрещен въезд транспорта, вокруг стояли бесчисленные сувенирные ларьки. Перед Мэттом тянулась нескончаемая вереница пепельниц в форме сомбреро, с надписью “На память о старом Лос-Анджелесе”.