Книга Ночь Бармаглота, страница 45 – Фредерик Браун

— Мне очень жаль, док, — сказал он. — Понимаю, для вас это большой материал. Но так, по крайней мере, вы не потеряете работу на агентства. Можете сказать им, что придерживали новость по просьбе полиции, например, до субботы вечером. После этого отсылаете его и будете вознаграждены.

— Наличными, имеете в виду. Я вознаграждён материалом в «Гудке», чёрт побери.

— Но вы придержите его, док? Послушайте, эти ребята — убийцы. Вы спасёте жизни, если позволите нам схватить их. Вы слышали что-нибудь о Джине Келли?

Я кивнул; я прочитал о нём в журнале Смайли. Это был не слишком хороший человек. Эванс был прав, говоря, что публикация материала будет стоить человеческих жизней, если он спасёт Келли от неминуемой ловушки.

Я поднял голову. Пит стоял поодаль и слушал. Я пытался понять по его лицу, о чём он думает, но он тщательно хранил бесстрастность.

Я сердито посмотрел на него и сказал:

— Выключи этот чёртов линотип. Не слышу своих мыслей.

Он пошёл и выключил.

Эванс с облегчением вздохнул.

— Спасибо, док, — сказал он. Вечер был прохладный, но он ни с того ни с сего вытащил платок и протёр лоб. — Нам так повезло, что Мастерс ненавидит остальную банду настолько, что сдал их нам, решив, что с ним покончено. И что вы готовы придержать материал, пока мы их не схватим. Ну, вы можете использовать его через неделю.

Не было нужды говорить ему, что через неделю я могу напечатать главу-другую из «Записок о Галльской войне» Юлия Цезаря^[15]; это будет столь же древняя история.

Поэтому я не сказал ничего, и через несколько секунд он встал и ушёл.

Без работающего линотипа стало ужасно тихо. Подошёл Пит.

— Что ж, док, — сказал он, — у нас так и осталась та девятидюймовая дыра на первой полосе, про которую вы сказали, что найдёте утром, чем её заполнить. Может, теперь, пока мы здесь...

Я провёл пальцами по тому, что осталось от моих волос.

— Запускай как есть, Пит, — ответил я ему, — только с чёрной рамкой вокруг.

— Послушайте, док, я могу повозиться с той заметкой про выборы в «Женской взаимопомощи», а если я перенаберу её узкой колонкой, она, возможно, далеко протянется.

Я не мог придумать ничего лучшего и ответил: «Конечно, Пит», но, когда он направился к линотипу вновь включить его, сказал:

— Но не сегодня, Пит. Утром. Уже половина одиннадцатого. Иди домой к жене и детишкам.

— Но я бы так же быстро...

— Убирайся к чёрту отсюда, — произнёс я, — пока я не разрыдался. Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел, как я это сделаю.

Он ухмыльнулся, показывая, что понимает, что я не совсем это имел в виду, и сказал:

— Конечно, док. Тогда приду завтра пораньше. В половине восьмого. Вы тоже появитесь?

— Через несколько минут, — сказал я. — Доброй ночи, Пит. Спасибо, что пришёл, и вообще за всё.

Когда он ушёл, я ещё с минуту сидел за своим столом — и не плакал, но действительно этого хотел. Казалось невероятным, что произошло столько всего, а я не могу вытащить из этого ни строчки текста. На несколько минут мне захотелось стать сукиным сыном, а не сосунком, и пойти напечатать всё это. Даже если это позволит банде Келли уйти и убить ещё кого-нибудь, лишит работы мужа моей уборщицы, сделает дураком Карла Тренхольма, встревожит дочь миссис Гризуолд и обрушит репутацию Харви Эндрюса рассказом, как он был пойман, сбегая из дома, на ограблении банка родного отца. И, занимаясь этим, я мог бы заодно очернить Ральфа Бонни, перечислив ложные обвинения, выдвинутые против него в бракоразводном процессе, и написать шутливую заметку о вожде местной группировки по борьбе с салунами, пропускающем с ребятами ещё по одной у Смайли. И даже вернуть материал про распродажу на том основании, что отмена заявлена слишком поздно, позволив десяткам граждан зря туда съездить. Так чудесно быть сукиным сыном, а не сосунком, и всё это сделать. Сукиным сынам жить куда забавнее, чем большинству людей. И уж точно газеты у них больше и лучше.