Книга Ночь Бармаглота, страница 79 – Фредерик Браун

Я мог представить, как Кейтс багровеет. Мог представить, как он смотрит на Смайли и понимает, что Смайли вдвое сильнее его.

Дверь хлопнула так сильно, что чуть не вылетело стекло.

Смайли вернулся. Не оглядываясь на меня, он тихо произнёс:

— Не шевелись, док. Он может вернуться через минуту-другую.

Он прошёл за стойку, достал стакан и налил себе выпить. Сел на свою табуретку боком, чтобы движения его губ не были видны через окно. Глотнул и затянулся моей сигарой.

Я тоже понизил голос.

— Смайли, — сказал я, — тебе придётся вымыть рот мылом. Ты солгал.

Он ухмыльнулся.

— Ну и что, док. Я сказал ему, что я позову его, если тебя увижу. Я позвал его. Разве ты не слышал, как я позвал его по имени?

— Смайли, — сказал я, — это самая отвратительная ночь в моей жизни, но отвратительнее всего в ней то, что у тебя развивается чувство юмора. Не думал я, что оно у тебя есть.

— Какие у тебя неприятности, док? Что я могу сделать?

— Ничего, — сказал я. — Кроме того, что ты уже сделал, и спасибо от всей души, и хватит об этом. Это что-то, что я должен обдумать, Смайли, и сделать сам. Никто мне не поможет.

— Кейтс говорил, когда первый раз тут был, что ты ма… ма… что это за дурь?

— Маньяк-убийца, — сказал я. — Он думает, что я сегодня убил двух человек. Майлза Харрисона и Ральфа Бонни.

— Да-а. И не трудись объяснять мне, что ты этого не делал.

— Спасибо, Смайли, — сказал я. И тут до меня дошло, что «не трудись объяснять мне» можно понять двояко. И я снова задался вопросом, говорил ли я сам с собой вслух или нет, когда Смайли спустился по лестнице и отпер дверь. — Смайли, ты думаешь, я чокнулся? — спросил я.

— Я всегда думал, что ты чокнутый, док. Но по-хорошему чокнутый.

Я подумал, как же прекрасно иметь друзей. Даже если я чокнулся, есть двое людей в Кармел-Сити, на кого я могу рассчитывать до конца. Смайли и Карл.

Но, чёрт возьми, дружба должна работать в обе стороны. Это была моя опасность и моя проблема, и мне не следовало затаскивать Смайли во всё это дальше, чем он уже сунул нос. Если я скажу Смайли, что Кейтс пытался убить меня и всё ещё намерено это сделать, что Смайли — уже возненавидевший активность Кейтса — найдёт Кейтса и если не убьёт голыми руками, то попытается пристрелить. Я не мог так поступить со Смайли.

— Смайли, — сказал я, — допивай и иди обратно спать. Мне надо подумать.

— Док, ты уверен, что я никак не могу тебе помочь?

— Вполне.

Он допил остатки в стакане и затушил в пепельнице сигару.

— Ладно, док, — сказал он, — я знаю, что ты умнее меня, и если тебе помогут мозги, то я тут только мешаю. Удачи.

Он вернулся к двери на лестницу. Внимательно оглядел окна в зале, чтобы убедиться, что никто не подсматривает, а затем нагнулся и поднял револьвер со ступеньки, куда его положил.

Он подошёл к моему столику. Он сказал:

— Док, если ты ма… ма… сам знаешь кто, то, можешь, захочешь убить сегодня ещё кого-нибудь. Он заряжен. Я даже поменял те два патрона.

Он положил револьвер на стол передо мной, развернулся и пошёл наверх. Я удивлённо проводил его взглядом. Я никогда не видел человека, который бы не выглядел в ночной рубашке нелепо. До сих пор. Что большее можно сделать в доказательство того, что не считаешь кого-то безумным, если не протянуть заряженный пистолет, а затем развернуться и уйти. И когда я подумал, сколько раз я морочил Смайли голову и глумился над ним, сколько шуточек отпускал в его адрес, мне захотелось…