Книга Повелитель света, страница 399 – Морис Ренар

Из этих умозаключений, к сожалению, не проистекало ничего такого, что могло бы указать на личность преступника. Фабиус Ортофьери, как и любой другой, мог быть очень изобретательным.

Они еще раз просмотрели материалы дела 1835 года, чтобы выяснить, был ли пистолет, фигурировавший в них в качестве «орудия преступления», похож на тот, который держал в руке стрелявший. Но и это ничего не дало, так как в результате обысков, производимых в квартире Фабиуса с 30 июля 1835 года, были обнаружены несколько пистолетов, различной формы и в хорошем состоянии, каждым из которых могли недавно пользоваться, хотя ничто на это и не указывало. К тому же ни один из этих пистолетов не был описан в протоколах.

Эти примеры наглядно демонстрируют, с какой предусмотрительностью и с какой тщательностью проводились поиски. К ним можно было бы добавить и множество других шагов, но в результате мы лишь напрасно затянули бы наше повествование.

Их усилия ни к чему не приводили. И приходящие из студии новости, которые каждый день получала Женевьева Летурнёр, были столь же неутешительными, как те, мучительное эхо которых молодая женщина передавала Шарлю. Рита, осаждаемая настойчивыми просьбами, одна, противостоявшая всей родне, ушедшая в себя, уже близка была к капитуляции, которая – в зависимости от атак и ее неспособности дать отпор – могла случиться в любой момент. Она передавала Шарлю через посредничество своей подруги безутешные воззвания. Уже готовая сдаться, она уныло сообщила Женевьеве, что вскоре больше не сможет выгадывать время; Шарль с мрачным отчаянием принял эту новость, за которой ему слышалась мольба о помощи: «Скорее! Скорее! Найдите! Завтра будет поздно! Силы у меня на исходе!»

Он больше не виделся с Ритой и боялся с нею видеться. Но мадам Летурнёр нарисовала ему печальный портрет девушки. Она опасалась, как бы все эти беспрестанно терзавшие Риту тревоги и муки не подорвали ее здоровья.

В такой вот атмосфере и прошла свадьба Коломбы. Теперь у Шарля оставался лишь совсем крошечный шанс на спасение, столь слабый, что он едва теплился.

Этот шанс заключался в документах, которые унаследовала от Сезара, своего прадеда, кузина Друэ.

Шарль знал, что в 1835 году бо́льшая часть семейных бумаг досталась не Люсиль, бабке кузины, а Наполеону, так как Наполеон представлял старшую ветвь и так как в этих вопросах лица мужского пола всегда имели преимущество перед женщинами ввиду того, что именно они являются носителями фамилии и на них лежит ответственность за ее увековечивание. Но какими бы скудными ни были семейные архивы кузины Друэ, быть может, в них все же обнаружился бы случайно какой-нибудь документ, который – каким-нибудь удивительным образом – пролил бы свет на один важный вопрос, до сих пор так и остававшийся без ответа: не имелось ли у Сезара Кристиани других врагов, помимо Ортофьери? Точнее даже, не питал ли к нему ненависть кто-то еще, помимо Фабиуса? Одно из двух: либо убийцей был Фабиус, либо преступник вовсе не принадлежал к роду Ортофьери, так как в 1835 году ни один из представителей семейства Ортофьери, кроме Фабиуса, не годился на роль убийцы в силу возраста. Словом, если убийцей был не Фабиус, его следовало искать либо среди сторонников Ортофьери, либо вообще неведомо где, по всему огромному миру.