Онлайн книга «Повелитель света»
|
Складка горечи, довольно театральная, очертила его губы. «Но я неудачник, черт возьми! Старый неудачник – по всем пунктам! Даже живопись мне безразлична, хотя… Но вот все остальное!.. Один-одинешенек. Предки – в могиле. Наследники – отсутствуют. А любовь! С Мари я только попусту тратил время. Вот уже двадцать пять лет, как мы вместе. Она моя ровесница. Для женщины – это глубокая старость. Она теперь не более чем ужасная реликвия забытой идиллии…» Затем его мысли приняли такой оборот: «Неужели отныне я буду жить, постоянно обращая взор в прошлое? Неужели мне предстоит восторгаться тем, чем я был? Моя молодость одновременно и терзает меня, и восхищает. Она во мне… словно сияющая раковая опухоль, не иначе. Какую чудесную страну я пересек вслепую! Я слишком высоко установил для себя линию горизонта. И теперь, поднявшись на вершину, я вижу, вижу… А что, собственно, я вижу? Есть люди-овощи, люди-фрукты и люди-цветы… Если так все и обстоит, то это конец». И он снова остановился. В этом уединенном, глухом месте он походил на обвиняемого с горящими глазами, пытающегося пункт за пунктом что-то оспорить… «И однако же, однако же…» Но, помотав головой в знак отрицания, он благоразумно прервал самого себя: «Нет уж, старина. Будь честен. Недостаточно желать, чтобы быть желанным, любить, чтобы быть любимым… Конечно, я всегда жил по совести! Но я неверно рассчитывал время. Дряхлый старец? Еще нет. Но старик, как оно прозвучало из уст той девушки, – это еще хуже! Старик… без детей, без миллионов, без лавров, без веры, которая тебя поддерживает, без чего-то, что создано твоими собственными руками и останется после тебя. И уже – это органическое истощение, которое начинается с седых волос, чтобы закончиться прахом, так как смерть – всего лишь акселерация…» Занимался день. В прозрачном горном воздухе ясно вырисовывался пейзаж. Тени стали четкими, словно лунной ночью. Природа выглядела даже слишком совершенной. Казалось, ты смотришь на нее глазами ребенка, красивыми и столь чистыми, что их фаянсовая белизна отливает синевой. Флоран Макс поднимался по тропинке между густыми зарослями по краю склона. Слева от него головокружительно уходило вниз ущелье, и из глубины этой пропасти в восхитительном порыве поднимался склон, покрытый лесом, словно некой сине-зеленой ширмой. Погруженный в свою меланхолию, художник оставил тропу, свернув на едва проложенную стежку, ведущую к утесам и кустарникам. – Как вы великодушны, ваша светлость, даже чрезмерно! – воскликнул он. И, возгордившись сей псевдошекспировской формулировкой, он смаковал ее еще пару мгновений, но тут его ушей снова достиг этот странный шум. Как и накануне, то было лишь мимолетное гудение, которое прекратилось сразу же, как только он его уловил. Будто дверь открылась и тут же закрылась – так по крайней мере показалось Флорану Максу. Но на этот раз на фоне гудения слышался некий шум, некое отчетливое звучание, более громкое и музыкальное… «Вот те на! – сказал он себе. – Надо бы узнать, что это: рой мух или ручей?» Он не слишком спешил достичь цели своего восхождения. В этот день даже самая незначительная неожиданность казалась преисполненной привлекательности, и потому приветствовалось все, что могло его хоть как-то развлечь. «Должно быть, это какой-то подземный ручей, – подумал он, – который слышно лишь у одной из расселин». |