Книга Таинственные превращения, страница 23 – Морис Ренар

– Подождем немного, – посоветовал Обри.

Они подождали и вскоре различили тень, движущуюся вдоль зданий. Свет фонарей позволил им узнать в этой тени бродягу, вышедшего из особняка в половине одиннадцатого.

– Вот так штука! – процедил сквозь зубы Обри.

Человек шел прямо на них. Доверчивый к этому часу ночи, когда весь Париж уже спит, он не прятал больше лица в воротник пиджака. Он приближался с каждым шагом, храня в походке какую-то особую, нахальную грацию.

Две пары уставившихся на него сквозь листву глаз подстерегали тот момент, когда можно будет отчетливо видеть его черты… Это мгновение наступило… К величайшему своему изумлению, Лионель и Обри узнали это лицо, но не узнавали его выражения.

Это был Жан Морейль, в чем нельзя было сомневаться, но Жан Морейль с бегающими глазами и испитым лицом, Жан Морейль, которого неведомый внутренний огонь освещал каким-то ложным светом.

Лионель схватил Обри за руку.

Они видели, как этот странный человек украдкой вошел в дом, бесшумно открыл дверь, осторожно переступил порог и исчез…

– Вот тебе и раз! – воскликнул Обри.

Во всяком случае, окна наверху все еще светлыми стрелами прорезывали темноту ночи. Одно из этих окон открылось, щелкнули ставни, и на каменном балконе появился апаш с папироской в зубах. Он появился только на мгновение и вернулся назад в дом, снимая с себя по дороге пиджак.

Потом вышел снова, все еще продолжая курить, но одетый в более изящное домашнее платье, облегающее его стройную фигуру. Он прислонился к откинутой ставне и загляделся на звезды, держа папиросу с изящной манерой клубмена. В тонком его профиле, который выделялся в полосе теплого света, не осталось и следа от прежнего неприятного выражения. Жан Морейль снова сделался самим собой.

Он ушел. Свет погас. Граф де Праз и его сообщник вышли из своего убежища. Когда они очутились на некотором расстоянии от дома Жана Морейля, Обри, все еще ошеломленный тем, что видел, спросил:

– Что все это значит, господин граф?

– Все очень просто, – ответил Лионель с отвратительной, торжествующей улыбкой.

– Просто?

– Ну да, просто и объяснимо! Это называется раздвоением личности!

– Ах, вот что! – протянул Обри.

Чуть брезжил рассвет, первые воробьи шумно приветствовали друг друга, когда Лионель де Праз вернулся домой.

В общем, это для него было вполне обычно. И если бы его кузине Жильберте, случайно проснувшейся на заре, пришло в голову высунуться в окно для того, чтобы насладиться красотой рождающегося дня, она не нашла бы ничего подозрительного в том, что молодой кутила окончил свой день, когда другие его только начинают.

Однако ее удивило бы, что вместо того, чтобы направиться в буфетную и выпить там прохладительную и пенистую смесь, Лионель прошел прямо в библиотеку, порылся в каталоге и снял с полки несколько книг в суровых переплетах. Он спрятал их под полой своего пальто, как будто стесняясь своей благородной ноши, и с необычайными предосторожностями поднялся к себе в комнату.

Мадам де Праз услышала его шаги. У нее был тонкий слух и чуткий сон, и притом еще, хоть она и спала прекрасно, ей не давала покоя мысль о Лионеле и Обри, стерегущих особняк Жана Морейля. Что они делали? Что узнали? Может быть, ничего… Эта мысль тревожила ее сквозь сон, точно глухое тиканье будильника.