Книга Убийства в Белом Монастыре, страница 75 – Джон Диксон Карр

– Но в драке…

– Хо-хо, – сказал Г. М., поправляя пальто. – Как-нибудь проведите эксперимент. Поставьте на пол такой бокал, имитируйте, что кто-то прошел по комнате и при этом боролся, и посмотрите, сможете ли вы на него наступить. Они покатятся, сынок. Скользкие, как угри. И когда вы прикинете вероятность разбить так не один бокал, а целых два, вы, я думаю, поймете, что старик прав. Что, кто-то сказал, будто мы и с места не сдвинулись? А теперь о трубах…

Они не слышали, как открылась дверь гостиной, не слышали и шагов. Но почувствовали поток холодного воздуха, который тронул золу в камине и (как краем глаза увидел Беннет) простыню, закрывавшую тело Марсии Тэйт. В этом было что-то настолько странное, что все на мгновение замерли. По комнате разнесся высокой голос:

– Итак, кто-то наконец подумал о трубе? Поздравляю.

Морис Бохун, закутанный в шерстяной шарф, в щегольском твидовом кепи, надвинутом на один глаз, стоял в дверях, опираясь на трость. Его стеклянный взгляд блуждал по фигуре на кровати. Потом он чуть насмешливым жестом снял кепи и превратился в живое воплощение осуждения. За его спиной возвышался разъяренный Мастерс, отчаянно жестикулировавший.

– Но даже если вы и подумали об этом, что удивительно, – сказал Морис, странно щелкнув челюстью, – полагаю, я могу сообщить больше деталей, чем кто-либо. Не возражаете, если мы пройдем в другую комнату? Я… не выношу вида смерти!

Он быстро попятился.

– Имейте в виду, сэр, – сказал Мастерс из-за плеча Мориса, впившись взглядом в Г. М., – я не говорю, что поверил ему. Я не говорю, что это правда. Но если вы выслушаете то, что хочет сказать мистер Бохун…

– Покорно благодарю, инспектор.

– По крайней мере, это многое объясняет из того, что нас озадачивало. И в каком-то смысле…

– Хватит мямлить, Мастерс, – сурово произнес Г. М. – Не выношу, когда мямлят. И вообще, что это за чертовщина? Можно уже мне немного покоя, чтобы никто не врывался, неся всякую чушь?

Морис чуть подался вперед.

– Вы должны простить старшего инспектора, – запротестовал он. – Он, пусть и несколько неумело, хотел сказать о том, что называют справедливым воздаянием… Мистер Карл Райнгер, по злобе своей, утром пытался повесить убийство Марсии Тэйт на моего брата Джона, но придумал для этой невозможной ситуации нескладное объяснение, которое не выдерживает ни малейшей критики.

Он помолчал и снова попятился, глядя стеклянными глазами на неподвижное тело. Потом резко заговорил:

– Если удосужитесь перейти в другую комнату, сэр Генри, я вам покажу, каким образом мистер Карл Райнгер сам убил мисс Тэйт и попытался при помощи неумелой уловки ускользнуть от моего внимания. Я не хотел говорить с вами в доме, дабы это не повлекло за собой неловкую ситуацию. Вы последуете за мной? Благодарю вас. Я… не переношу вида смерти.

И снова он попятился из комнаты, да так поспешно, что споткнулся и устоял на ногах, лишь схватившись за косяк.

Вечером, в полседьмого, Беннет сидел в большом кресле у огня у себя в комнате, и у него не было сил даже переодеться к ужину. Мозг словно налился свинцом, сквозняки гуляли по комнате, и Катарина еще не вернулась от доктора Уинна, хотя она позвонила и сообщила, что Джон точно поправится.

Телефонные сообщения: «Говорит секретарь лорда Канифеста. Его милость в данный момент едва ли сможет приехать на машине по причине случившегося вчера вечером сердечного приступа, он прикован к постели. Если это вызывает сомнения у полицейского, звонившего нам, предлагается связаться с личным врачом его милости». Бла-бла-бла.