Онлайн книга «Убийства в Чумном дворе»
|
Г. М. это прозвище возмутило. На самом деле он пришел в ярость. Он взревел, заявив, что никому не подражает. После того как я оставил службу в 1922 году, я видел его всего три раза. Дважды в курительной комнате клуба «Диоген», где я был гостем, и оба раза он спал. Последний раз мы с ним пересеклись на одной из вечеринок в Мейфэре, куда его затащила жена. Он улизнул с танцев, чтобы попытаться раздобыть себе виски, – я наткнулся на него возле буфетной дворецкого, и он сказал, что ему тяжко. Так что мы прихватили полковника Лендинна и затеяли партию в покер, в которой мы с полковником проиграли на двоих одиннадцать фунтов шестнадцать шиллингов. Немного поболтали о былых временах. Я так понял, что он прозябал в Департаменте военной разведки. Но он кисло сказал – с резким фыррр пропустив край карт под большим пальцем, – что очарование ушло, что для тех, у кого есть мозги, настали скучные времена и что, поскольку кое-кто поскупился, чтобы установить лифт, ему все равно приходится подниматься пешком по пяти – так их растак – лестничным пролетам в свой маленький кабинет с видом на сады вдоль Конногвардейской авеню. Физертон снова заговорил. Я слушал его вполуха, потому что вспоминал те дни, когда мы были совсем юной командой и жонглировали своей жизнью двадцать четыре часа в сутки, полагая, что прекрасно проводим время, и считая отличным развлечением вытащить одно-два перышка из хвоста двуглавого орла[13]имперской Германии. За окном по-прежнему монотонно хлестал дождь, и Физертон повысил голос: – …Послушайте, вот что мы сделаем, Блейк. Мы возьмем такси и поедем прямо туда. Если мы позвоним по телефону и скажем, что приедем, он будет клясться, что занят, а? И вернется к чтению своих чертовых бульварных романов. Ну как? Может, поедем? Искушение было слишком велико. – Немедленно, – сказал я. Шел сильный дождь. Наше такси заскользило вниз, к Пэлл-Мэлл, и пять минут спустя мы свернули налево с солидной, с длинными рядами окон, величественной Би-Бритиш-стрит на маленький, похожий на лесной проезд, соединяющий Уайтхолл с набережной. Военное министерство, похоже, съежилось, как и мокрые сады за ним. Вдали от суеты, у входа, рядом с садовой оградой, есть маленькая боковая дверь, о которой вам не положено знать. Внутри я мог бы с завязанными глазами пройти через маленькую темную прихожую и подняться на два лестничных пролета мимо дверей, за которыми были ярко освещенные помещения, полные машинисток и картотечных шкафов. В этом древнем каменном убежище, в залах которого пахло сыростью и потухшими сигаретами, все было на удивление современно. (Это, кстати, часть старого дворца Уайтхолл.) Ничего не изменилось. На стене все еще висел облупленный военный плакат двенадцатилетней давности. Прошлое вернулось, вызвав шок, люди постарели, но время остановилось – юные сопляки, насвистывая, взбираются по этим ступенькам, зажав под мышкой офицерскую трость, а снаружи, на набережной, шарманка по-прежнему наигрывает мелодию, в такт которой все еще стучат наши каблуки. Тот раздавленный окурок сигареты на лестнице могли бы запросто выбросить Джонни Айртон или капитан Банки Нэпп, если бы один из них не умер от лихорадки в Месопотамии, а от другого не избавилась бы давным-давно расстрельная команда в шлемах-котелках под Мецем. До той поры я никогда не осознавал, как мне чертовски повезло… |