Книга Лавка зелий, страница 67 – Мирая Амброва

Но, удача в конце концов покинула петуха, и Алиас смог его изловить. Довольный собой, он шёл ко мне, зажав жертву в подмышке. Мне вдруг стало грустно. Жалко бедную птичку. Почему одних мы спасаем, как того пса, а другим без всякого сожаления рубим голову?

— Надо найти топор, — сказал Алиас, и вдруг тоже помрачнел. Он посмотрел на присмиревшего кочета, и тот, словно всё понимая, посмотрел на него в ответ.

— Может не надо? — тихо спросила я.

Алиас поднял на меня глаза.

— Это птица, её растили для еды. Это наш ужин.

Я как-то привыкла к тому, что мясо лежит в холодильнике в магазине уже готовое. Не бекает, не кукарекает и не хрюкает. А тут целое живое существо, и мы должны его убить и съесть.

— Я не смогу есть его, — призналась я. — Я ж его… живым видела. Я как будто знаю его.

Алиас усмехнулся:

— И что ты предлагаешь с ним делать?

— Оставим его, пусть живёт.

— Он даже яйца не несёт, бесполезное существо!

— А никто и не обязан быть полезным.

Ухмылка сошла с губ Алиаса. Он сделал пару шагов по ступенькам и оказался прямо напротив меня. Он стоял чуть ниже, и теперь мы были с ним одного роста. Магиар смотрел мне прямо в глаза, и я видела, как блестят в его карих серебристо-желтые искорки магии.

— Тогда теперь он — твоя забота, — сказал мужчина так тихо, что я даже дышать перестала, чтобы услышать его.

Он сунул мне петуха в руки, и я даже не успела ничего сказать против или отказаться. Машинально я приняла птицу, и магиар прошёл мимо меня в дом. Уже из коридора послышался его голос:

— Значит, мы без ужина сегодня?

— Я сейчас… Я муку принесла, лепешек напеку.

И уже петуху шепнула:

— Живи, Петя. Иди, гуляй. Я позже тебе зерна насыплю и воды налью.

Я опустила его на землю. Петух, к моему удивлению, смотрел на меня пристальным внимательным взглядом, чуть склонив набок голову. Я не могла отделаться от мысли, что он понимает всё, что я ему говорю.

Махнув ему рукой, как человеку, я вошла в дом и отправилась на кухню, чтобы приготовить немного еды.

Когда лепешки были готовы, я постучалась к Алиасу.

— Войди, я не запирал, — послышалось изнутри, и я открыла дверь.

Пёс все так же лежал в углу, его грустные глаза обратились ко мне, он приподнял настороженно голову, словно и не узнал меня. Я подошла к нему, опять протянула руку, и пёс потянулся к ней, ткнулся в неё горячим носом.

— У него температура, — сказала я негромко.

— С чего ты взяла?

— Нос горячий. У собак он мокрый и холодный должен быть.

Магиар одобрительно кивнул, подошел к нам.

— Да, я знаю. Я уже дал ему настой, но сильно тоже нельзя сбивать — организм должен переработать яд, что попал в него.

— Яд? — я поднялась, посмотрела на зельевара.

— Трупный яд, который выделяет нежить. Тот, кто попал в лапы умертвиям, часто погибает не от того, что его убивают, а от гнилостного яда, что попадает в раны.

Меня передернуло от таких рассказов.

Заметив это, Алиас спросил:

— Не нравятся тебе такие истории, магиара? Тебя учили, что весь мир вокруг — это розовые цветочки и кружевные юбочки, а реальность оказалась куда печальнее?

В его словах сквозило столько горечи, что я невольно нахмурилась. Откуда столько боли и разочарования? Что такого он видел и знает, отчего в глазах его всегда столько тоски?

— Ты ничего не знаешь обо мне, — ответила спокойно.

Я смотрела в глаза мужчины и, казалось, видела что-то, что живёт в нём. Наши взгляды пересеклись, и я хотела отвести свой, но не смогла. Что-то сидело в нём, сжирало изнутри, словно маленькая бездна, что засасывает в себя всё сильнее и сильнее.