Онлайн книга «Моя навеки, сквозь века»
|
— Что ещё вы знаете? — Конкретно, немного. В целом – страна падёт. Будет война с Германией, следом за ней гражданская, царя, многих приближённых убьют, вся власть перейдёт к народу… — Это чушь! — он вырвал руку, — мужик и дня страну не удержит! — Верно, поначалу. Царя сместит интеллигенция: профессора, адвокаты, богачи, многие дворяне поддержат их… что-то вроде парламента, но потом приедут другие, они сейчас, по-моему, по заграницам: Троцкий, Ленин, они сместят правительство и сделают власть народа, сами останутся де-факто теми же царями. — Чушь! Невозможно! Пусть сейчас кто-то из дворян и не верит в царя, но чтобы какие-то мещане… — Будет гражданская война. Красные – народ и белые – дворяне. Вы будете воевать за белых, белые хотели восстановить монархию с Романовым ли, с Колчаком… — Колчак – географ! — Это сейчас! — она тоже прикрикнула, словно копируя его тон: — Всех убьют, ты понимаешь? Всех наследников! Брата царя, сына… Колчак, Врангель – они будут управлять белыми. Колчак ненадолго станет правителем, но красные и его арестуют. Ты умрёшь где-то в эмиграции, за границей. Ничего не будет! Не будет твоей России! Все ваши, — она взмахнула руками, показывая, словно, всё вокруг: — дома, дворцы, роскошь, ваша эта честь, и остальная лабуда! Ничего не станет! Сожгут и усадьбы, разграбят, а вы – дворяне, будете бежать в чём мать родила и работать таксистами и швеями… — А вы? — И я… — она опустила руки, будто выдохлась. — Если ничего не изменим, мы все умрём. Моего батюшку скоро первого растерзают, потому что немец – так они будут нас называть… Война начнётся. Такое нельзя выдумать! Так невозможно врать! Голубые огромные глаза сияют ярче звёзд. Василий пялился на жирного, золотистого поросёнка в витрине лавки гостинного, у которого они стояли, из пасти животины торчал пучок зелени, а по кругу от него яблоки. Свет в лавке давно выключен, но ночью в граде Петра он и не нужен. — Не будет ни балов, ни приёмов, ни гвардий. Сейчас уже всё идёт, они… пока их давят, пока не удаётся, но они научатся хорошо планировать свои акции, будут готовиться, и когда вся армия будет на фронтах, а люди устанут от войны, они взорвут страну изнутри. Мы подпишем позорный мир, поезд императора остановят, он будет ехать из ставки к себе, царевны заболеют корью, ему сообщат о беспорядках, город станет Петроградом, а английская династия возьмёт фамилию Виндзоры, весь мир будет против немцев и всего немецкого, поезд царя остановят, кто-то из генералов, как же его… Русский? Есть такой? Он, кажется, или нет… Алексеев? Блиииин! Не помню, кто, они убедят Николая, что для всей страны лучше будет, если он отречётся, и он подпишет отречение. За себя и сына. А потом и Михаил тоже… — Хватит! — Карандашом. — Что карандашом? — Почему он мог подписать отречение карандашом? — она так быстро говорила, что Василий не знал уже за какое слово цепляться слуху, — историки спорят: то ли хотел потом вернуться, и чтобы бумагу признали недействительной, или наоборот, грифель на бумаге остаётся навечно… — Пожалуйста! Хватит! — голова разболелась нещадно. Василий стянул перчатки, сунул в карман шинели. — Поросят этих тоже не будет, вот я к чему. Вы – знать, будете голодать на чужбине, а крестьяне ваши здесь. Мало чем лучше, но свобода нам, то есть им, важнее… сильно болит? — она обхватила его голову руками, поверх его ладоней, заглянула в глаза. — Я хочу помочь. Вам не всё равно, мне не всё равно. В конечном итоге, мы умрём и скоро. Давай просто попробуем? Попробуй мне поверить… |