Онлайн книга «Моя навеки, сквозь века»
|
Слова, даже самые крепкие, нужно подкреплять. Здесь, так точно. В качестве серьёзности и намерений, и положения своего, я протянула дядьке купюру. Та мигом испарилась в недрах грязного передника. Собеседник откашлялся прямо на меня, обдавая парами вчерашнего пойла. Господи! Дай мне сил! — Коли б вы, барышня, о визите с тем семейством сговорились, то адресок бы в книжку свою бы записали, — начал он медленно. А я подобралась, поняла, что пора уносить ноги, иначе, только хуже сделаю. — У каждой приличной девицы есть такая книжка. А вот так шляться, да гроши раздавать приличная девица не будет, ежели она не террористка какая, аль заговорщица. В следующую секунду этот козёл прыгнул ко мне, сильно схватил за руку. Как только я не заорала, ума не приложу. — Что вы… отпустите… — Щас отпущу, — другой, свободной рукой он шарил у себя по груди, — щас городового кликну, и сразу отпущу… Свисток! Он ищет свисток! Ну зачем? Ну почему я сюда попёрлась! Господи, меня же сейчас в отделение заберут. Что я буду делать? — Пожалуйста… — как всегда, в критических ситуациях, я растерялась. Безвыходность, безысходность парализовали и не дают даже думать. Всё зря… что ни делаю, всё зря! Ничего не выходит! — Что здесь происходит? — крепкий голос за моей спиной. Дворник оглядел говорившего, но руку не отпустил. — Дак вот, вашблародие. Девчонка здесь, — он потряс моей рукой, демонстрируя эта самую девчонку, — разнюхивает шось, расспрашивает… про вас вот справляется. Только мы свою работу знаем… и что приличные барышни вот так разузнавать не станут! — Оставь её, Павел, я сам. Руку мою опустили. И только когда окатив меня презрением, дворник удалился в свою каморку, я обернулась. — Ну что ж вы, барышня-революционерка? — молодой мужчина, в шляпе и пальто глядит насмешливо, откровенно улыбаясь. Из-за улыбки только одним краем рта бросается в лицо гладко выбритая кожа, чуть-чуть смугловатая, или загорелая. — Никакая я не революционерка, — буркнула и стала оправлять одежду, почувствовав, что покраснела. Так неловко стало – жуть. Но против воли улыбка появилась сама, чувствуя его насмешливый взгляд. — А кто же вы? — зачем-то он стал мне помогать с одеждой, хоть и очевидно, что помощь эта мне не нужна. Всё хорошо у меня и с платьем, и с шубкой. — Чем же вы так рассердили нашего Павла? — Можно подумать, нужно много стараться, чтобы его рассердить! Он прыснул. — Немного, — он серьёзно покивал, уже не улыбаясь, но продолжая дёргать мой подол то спереди, то сбоку. — Да прекратите же, наконец! — я даже притопнула. Что он делает? — Вы так яростно оправляли себя, что я ищу ущерб, что нанёс вам наш человек. — Да нету… Вы издеваетесь? — Немножко, — мужчина развёл руками, — вы так живо реагируете, что невозможно устоять… — А вы уж постарайтесь! Устоять! И вообще мне пора! Я развернулась, унося отсюда ноги. — Куда же вы? Прекрасная террористка! Мне сделалось плохо. Я остановилась. — Не шутите так, пожалуйста. Он всплеснул руками, уже избавившимися от кожаных перчаток. — Простите. Больше не буду. Только я недоумеваю, почему вы обиделись: ни один человек в здравом уме не заподозрит преступницу в таком чудесном создании. Ну да, ну да. А ты прям много чудесатых видал. Я сама не заметила, что спаситель увязался за мной. А до дома-то близко. А вот провожатых мне не нужно. |