Книга Кровь и черника, страница 120 – Алексей Кротов

– А не могло быть так, что сначала Штеменко решил отвести от себя подозрение, а потом Синицкая, по его лекалу, пошла тем же путем? – у полковника, задавшего этот вопрос, на лбу даже образовались складки, что свидетельствовало о напряженном мыслительном процессе.

Макушкин с недоумением посмотрел на Дудынина, возможно, следователь не знал значения слова «лекало».

– Теоретически так могло быть, Владислав Анатольевич, – кивнула Таисия Игнатьевна. – У меня мелькнула такая мысль, но уж очень это походило бы на фарс. Да и с какой стати Штеменко было отводить от себя подозрения, разве кто-то на него думал, а тем более на Елизавету Григорьевну? Нет, коллеги, я пришла к выводу, что ни у кого из них, да и вообще, у тех, кто мог иметь отношение к делу, не было никаких оснований считать, что их подозревают. В конце концов, если бы Еремей Галактионович кого-то подозревал, в деревне обязательно пошли бы слухи, уж вы мне поверьте!

– Ну, и до чего же вы в итоге додумались? – с нетерпением поторопила Холмса вице-Ватсон.

– А я задалась следующим вопросом, Кира, – охотно объяснила Сапфирова. – А именно: имею ли я дело с умным преступником, который тщательно рассчитывает свои шаги, либо передо мной человек, который действует по наитию и тогда ему просто везет, что никто его не видит в момент совершения преступлений.

– И к каким же выводам вы пришли? – поинтересовался Скворцов-Ватсон.

– А не было ли у вас мысли, Таисия Игнатьевна, что преступник на самом деле хотел убить и Штеменко, и Синицкую? – это спросил следователь, очевидно забывший недавнюю собственную просьбу: не отвлекать мэтрессу лишними вопросами.

– Отвечу сначала вам, Еремей Галактионович, – улыбнулась Холмс и отпила еще чая, снова угостившись вареньем. – Такая мысль, конечно, посетила меня в числе прочих, но мне показалось маловероятным то, что если Штеменко и Синицкую было запланировано убить, то ни в одном из этих случаев план не был реализован.

– Это при условии, что мы имели дело с умным преступником, – проницательно заметил прокурор.

– В яблочко, Олег Константинович! – сделала комплимент Сапфирова.

– Ну хорошо, – вмешался Скворцов. – А что если Штеменко инсценировал бы покушение на себя, а потом на Синицкую? Или наоборот, это сделала Синицкая?

– А зачем? – удивился Ермолкин.

– Ну как же, для отвода глаз!

– И в чем же тут отвод глаз, капитан?

– Так ведь, Олег Константинович… – слегка растерялся Ватсон. – Получается, что один из них сначала привлек к себе внимание, а потом отвлек, хотя… действительно слишком сложно, – окончательно запутался Ватсон.

– С вашего разрешения, я продолжу, Володя, – с иронией обратилась к Скворцову Холмс.

– Конечно, конечно, мы вас слушаем, – ответил за подчиненного начальник лужской милиции и бросил на старшего лейтенанта сердитый взгляд.

– Итак, я начала с рассмотрения варианта, что наш убийца просто баловень фортуны и ему несказанно везет, – сделав последний глоток, отставила чашку Холмс и жестом показала схватившемуся за заварочный чайник Дудынину, что достаточно, – но по зрелому размышлению я сочла эту гипотезу маловероятной. Гораздо более привлекательной, коллеги, мне показалась версия, что убийца – умный и прозорливый человек, всё тщательно рассчитывающий и действующий по собственному сценарию, преследуя одному ему понятные цели. Для подтверждения своего предположения я решила встретиться со всеми, кого включила в круг подозреваемых и поговорить с ними более подробно на разные темы, увидеть их реакцию на мой приход, на мои вопросы, изучить образ мысли каждого, попытаться найти ум, который мог бы всё это провернуть.