Книга Роковая ошибка, страница 86 – Найо Марш

– А о «Черном Александре» что-нибудь есть?

– Ах да! Ну… вообще-то кое-что есть. Он пишет, что она, возможно, сочтет его паникером, но его лондонский банк находится в районе, чаще всего подвергающемся бомбардировкам, поэтому он забрал оттуда марку, чтобы поместить ее в другое место. И именно в тот момент пришел срочный вызов из Лондона. Поэтому он оборвал письмо – только попрощался.

– А марку так и не нашли.

– Верно. Сколько ни искали. Но очевидно же, что она была при нем.

– Мисс Фостер, я не стал бы вас об этом просить, если бы это не было так важно, и надеюсь, вы не посетуете на меня за эту просьбу. Не позволите ли вы мне взглянуть на эти письма?

Прунелла уставилась на свои руки. Они судорожно стискивали платок, и она поспешно разжала их. Платок маленьким влажным комком остался лежать у нее на коленях. Аллейн видел на этом комке лунки там, где она впивалась в него ногтями.

– Я совершенно не могу себе представить зачем? – ответила она. – Это потрясающие любовные письма, чистые и простые, написанные почти сорок лет назад и не касающиеся ничего и никого, кроме их автора. И мамы, конечно.

– Я знаю, это кажется нелепым, не так ли? Но не могу вам даже описать, насколько «профессиональным» и отстраненным взглядом я буду смотреть на эти письма. Как врач. Прошу вас, позвольте мне их увидеть.

Она бросила взгляд на стоявшего в отдалении Фокса, погруженного в созерцание витрины антикварного столика.

– Не хочу пререкаться на пустом месте, – сказала она. – Сейчас принесу.

– Они все еще в не очень секретном ящике придиванного столика?

– Да.

– Я хотел бы на него взглянуть.

Они одновременно встали.

– Секретные ящички, – непринужденно сказал Аллейн, – моя специальность. В Ярде меня называют Любопытный Том^[107]Аллейн. – Прунелла поджала губы. – Фокс, – громко окликнул коллегу Аллейн, – могу я вас оторвать?

– Прошу прощения, мистер Аллейн, – сказал Фокс, снимая очки, но оставаясь на месте. – Прошу вашего прощения, мисс Фостер. Мое внимание привлек этот… я бы сказал образчик мебельного искусства. У моей тетушки, мисс Элси Смит, есть точно такой же в ее магазине в Брайтоне.

– В самом деле? – удивилась Прунелла и уставилась на него.

Аллейн прошел в другой конец комнаты и тоже склонился над столиком. В нем хранилась разношерстная коллекция медалей, флакон для нюхательной соли, две миниатюры, несколько маленьких шкатулок из серебра и перегородчатой эмали и одна музыкальная. Все это было выставлено на синем бархате.

– Меня всегда привлекали подобные коллекции, – сказал Аллейн. – Семейная история в иероглифике. Вижу, вы недавно тут кое-что поменяли местами.

– Нет, не меняла. Зачем? – удивилась Прунелла, внезапно встревожившись, и подошла к ним. По вмятинам на бархате было видно, что какая-то перестановка действительно имела место.

– Черт! – воскликнула она. – Опять он за свое! Нет, это уж слишком.

– За свое? – переспросил Аллейн. – Опять? Кто?

– Клод Картер. Вы наверняка знаете, что он здесь остановился. Все время что-то трогает и повсюду сует свой нос.

– И во что же он сует свой нос?

– Да во все. В старые чертежи дома и сада. В ящики столов. Хватает чужие письма, когда их приносят. Я бы не удивилась, узнав, что он их читает. Я сейчас здесь не живу, поэтому у него свободное поле деятельности. Не знаю, зачем я это вам рассказываю.