Книга Смертельный альянс, или Бой без правил, страница 77 – Григорий Башкиров

Я, Птицын и Мухин переглянулись, что не осталось незамеченным шефом.

– Только почему Лысов вдруг на себя руки наложил? – нахмурился Котов.

– Сергей Павлович, – сказал я. – Как говорили предки: совесть – это высший дар Божий, от нее не убежишь, не спрячешься, ее не обманешь и не заговоришь… Вот и получается, что Лысов, хоть и негодяй, но совестливый.

– И никто еще Божьего суда не отменял, – добавил Воробей.

Котов посмотрел на нас очень внимательно и подозрительно.

– Я этого не слышал, философы хреновы. – Потом спросил: – Вдвоем его уговорили или еще молодого… – он кивнул на Мухина, – подписали?

– Лысов сам застрелился, – сказал Воробей. – Это неоспоримая версия. Разрешите идти?

– Да пошли вы… – отмахнулся Палыч.

* * *

Сашку Ковалевского хоронили на следующий день. Указом президента России он был награжден орденом Мужества, посмертно. Километровая цепь автобусов и легковых машин парализовала движение в центре города. Постовые милиционеры, вытягивались в струнку и отдавали честь герою. Сейчас его все любили, сожалели и восхищались подвигом. А ведь Саша еще при первом нашем знакомстве заявил, что раскроет преступление. И он оказался прав…

Людмила с интересом наблюдала за посетителем. Он появился в небольшом комиссионном магазине, где она подрабатывала продавцом в свободное от учебы время, незадолго до закрытия и совершенно неожиданно. Как он зашел, она не заметила – была занята документами. И в самом деле, мужчина выглядел примечательно: высокий подтянутый старик в распахнутом темно-синем кашемировом пальто и с тростью. Цветастое шелковое кашне, свободно перекинутое через шею, открывало ее взору белоснежную сорочку и галстук-бабочку. Пепельного цвета, аккуратно подстриженная бородка обрамляла его узкое, породистое лицо. Глаза были скрыты под большими очками в темной роговой оправе. По его поведению Людмила сразу поняла, что забрел сюда случайно. Мистер (так она его сразу окрестила) неторопливо прогуливался по салону и рассеянно, не проявляя какого-то интереса, рассматривал вещи, выставленные на продажу. Правда, она заметила, что его взгляд ненадолго задержался на небольшой картине, висевшей в самом углу, но он, постояв некоторое время и не проронив ни слова, направился к выходу. Вдруг он остановился и, резко развернувшись, подошел к прилавку.

– Здравствуйте, – произнес он мягким раскатистым баритоном.

– Здравствуйте, – ответила Людмила и поинтересовалась:

– Вас что-то заинтересовало конкретно?

– Да, я хочу посмотреть этот холст. – Он указал тростью на картину.

Людмила кивнула. Приподнявшись на носки, дотянулась до самого верха и сняла рамку с вбитого в стенку гвоздя. Мистер аккуратно принял из ее рук холст и поднес к глазам. Потом достал из кармана круглую лупу. Несколько минут он пристально рассматривал совершенно невыразительные мазки художника, а потом, не выпуская холст из рук, спросил:

– Скажите, мадемуазель, а кому принадлежит этот салон?

Людмила, изумленная подобным обращением, чуть не рассмеялась. Этот старик вел себя забавно.

– Его сейчас нет, – ответила она и, в свою очередь, поинтересовалась: – А вам он зачем нужен?

– Видите ли. Я решил приобрести эту картинку и поэтому хотел договориться о цене.

Его ответ удивил и одновременно обрадовал Людмилу. Этот небольшой, размером обложки глянцевого журнала, холст висел в дальнем углу, почти под самым потолком. Висел отдельно от других картин, как гадкий утенок, на ржавом гвозде, вколоченном в стену. А все дело в жалости. Людмила лично приняла его вчера от дряхлой бабули чисто из сострадания. Разжалобила ее старушка пронзительными рассказами о нищенской пенсии, сыне-пропойце и в результате уговорила. Заплатив бабушке триста рублей на хлебушек, выпроводила ее восвояси. Боря – хозяин лавки, подозрительно посмотрев на вещь, сначала не одобрил приобретения, выругался и пообещал вычесть деньги с Людмилиной зарплаты, но через некоторое время остыл и лично вбил гвоздь под самым потолком. Сказал: «Пусть пока повесит». Сегодня в обед он уехал, пообещав скоро вернуться.