Онлайн книга «Давай поговорим!»
|
Леонид отвернулся и некоторое время смотрел в окно на пробегающие мимо дома. – Черт его знает. Не исключено, что и о нем. – Не поняла. – Я советовался с ними по одному поводу, по поводу одной вещицы. По поводу вещицы, найденной мною сегодня утром возле теплицы. – Когда человек в обычной бытовой ситуации начинает говорить в рифму, это безвкусно. Леонид продолжал считать дома. – Я не знаю, к кому эта вещица имеет отношение. Может статься, что и к Барсукову имеет. – А что это такое? – Кусок камня. Вероника вдруг захмыкала тихонько себе под нос. – Что смешного? – У папахена можно было найти в его закромах даже кусок дерьма. – Зачем ты так? – Правда, правда. Он мне как-то показывал кусок окаменевшего дерьма динозавра. Величиной с батон. Где он только не бывал и чего только не тащил в дом. Знаешь выражение «хрен моржовый»? – Знаю. – Он внутри, оказывается, костяной. Сантиметров тридцать высотой, остренький, белый, с дырочками. Можно как статуэтку на полку поставить. У папахена их было штуки три. В голосе Вероники звучала непонятная гордость. Леонид не стал поддерживать эту тему ввиду излишней ее пикантности. Дочь Модеста Анатольевича ее тоже оставила, но не потому что ей стало неловко, а потому что тема была исчерпана. – А как твой отец с ним познакомился? – С Барсуковым? Старая история. И познакомился он не с ним, а с его учителем, доктором Креером. Не слыхал? Ну, бальзам Креера? Дело химического факультета? – О бальзаме Караваева слыхал. – Ты еще скажи, что про Чумака слыхал или про Кашпировского. – Так ты считаешь… – Это они считают. Копеечку к копеечке. А Креер из Крыма. Леонид кивнул, как будто тем, что упомянутый доктор происходил из Крымской области, снимались все вопросы. – Не помню, где он жил, то ли в Феодосии, то ли в Евпатории. Лет двадцать назад отец ездил лечить к нему простатит. Они разговорились, познакомились, сблизились, как это часто бывает между двумя умными людьми. – Бывает и наоборот. – Отец стал навещать его каждый год. Оказалось, Креер не просто провинциальный доктор, а настоящий медицинский гений. Он и с травами экспериментировал, и с грязями, и с атмосферным электричеством. И много, много всякого. Могу путать, но мне позволительно, я и в своих-то рыбах разбираюсь не так чтобы очень. У доктора имелась в санатории, где он работал, целая лаборатория, но неофициальная. Образование у него было всего лишь высшее, санаторию никакая научная единица не полагалась, и держался он лишь тем, что клиентура его была очень солидная. Такой полу-знахарь, полумедик. Отец не раз ему предлагал, перебирайся, мол, в Москву, устрою. Это когда уже академиком стал. Но доктор Креер всегда со смехом отказывался, мне, говорил, и здесь хорошо. Ему и правда было в Крыму хорошо. Он там был богач и король в своей области. Он даже, наоборот, маскировался. Просил, чтобы о нем в столицах рассказывали поменьше. – Очень нетипичное поведение для врача. Я слышал, что Гиппократ, например, путешественников лечил вообще бесплатно. Он рассчитывал, что они отправятся дальше и разнесут о нем весть. Вероника на секунду задумалась, потом резко повернула налево. И тут же сообщила: – По-моему, глупость. Чего он мог добиться этим? Я имею в виду Гиппократа. Разузнав о хорошем и особенно бесплатном враче, к нему хлынули бы тысячи. Причем все представлялись бы путешественниками. Ему пришлось бы пахать с утра до вечера за спасибо. |