Книга Гори для меня, ведьма, страница 88 – Анна Рейнс

— Избавься от платья, разрежь его.

— Ты ненормальный, — одними губами прошептала я. — Поехавший!

Мои руки проворно расправляются с атласной тканью, а ее алые лоскуты падают на пол, растекаясь по нему, подобно крови. Мое тело мне не принадлежит. Это пугает до головокружения. Я хочу остановиться, но мои руки опускаются, только когда яркая ткань падает к моим ногам. Ступни замерзли без обуви, и я их неловко поджала. Тело дрожит под тонкой шелковой сорочкой, и только сейчас я понимаю, как в комнате холодно.

Не просто потому, что за окном свистит ветер и бросает в стекло щедрые порции дождя. Холодно от его взгляда, его злости, его отношения ко мне.

— Я никогда не прощу тебе это. — Меня потряхивает, голос слегка дрожит. Я чувствую себя на грани. С громким стуком кинжал падает вниз — у меня даже нет сил пихнуть его в притороченные на бедре ножны.

— Я знаю. — Отвечает он каким-то бесцветным голосом. Его реакция становится последней каплей.

Я трясусь от гнева, злости, обиды, ненависти, а из груди вырывается жалобный всхлип. Мне стыдно от того, как низко я перед ним опускаюсь, но не могу сдержать злые слезы. Лицо мое некрасиво кривится, но взгляд я не опускаю — не хватало продемонстрировать еще и эту слабость.

Взгляд Эйдена становится растерянным, слегка недоверчивым.

— Ассия, ты плачешь? — Он подается вперед на своем кресле, а затем и вовсе встает, настигая меня в несколько широких шагов. Аккуратно кладет мне руки на плечи, словно впервые видит перед собой расстроенную девушку, к которой забыли выдать инструкцию по применению.

Стальные нотки в его голосе сменились на мягкие и заботливые, и это словно прорывает внутри плотину. Я захлебываюсь рыданиями, стоя на одном месте, как сломанная кукла, пока Эйден осторожно пытается прижать меня к себе. Его рука гладит мою голову, словно я маленькая девочка, потерявшую любимую игрушку.

Он поднимает меня на руки и легко вытаскивает из ошметков платья.

— Я дурак, Ассия. — Приговаривает он, трогая мои холодные предплечья и прижимая меня все крепче. — Прости, я был не прав.

— Убирайся, — для приличия хриплю я, а внутри все сжимается от его нежных прикосновений. Просто потому, что я раньше я не удостаивалась от него ничего подобного.

— Прости, я эгоист, — продолжает он, осторожно усаживая меня на кровать. Сам он напротив меня на корточках, но почему-то поза не кажется унизительной. Он умеет смотреть так, что, наверно, даже на коленях и в оковах смог бы выглядеть превосходящим по силе и возможностям. Его руки скользят по моим бедрам вниз, касаются голеней, икр, ступням. — И вдвойне эгоист, когда дело касается тебя. Ты замерзла.

Мои ноги холодны как лед, поэтому я позволяю ему закутать меня в одеяло и накрыть ступни горячими ладонями. Его пальцы аккуратно массируют, растирают кожу. Я смотрю на него сверху вниз, и слёзы прекращаются сами собой.

— Ты отвратителен. Ты сам не знаешь чего хочешь. Может, в ваших краях и принято, чтобы обрученные лорды ходили ночами по комнатам других девушек…

— Поверь, Ассия, я очень хорошо знаю, чего хочу.

В глазах снова разрастается шторм, а его пальцы скользят вверх, по скрытым одеялом коленям. «И что же это?» — слова застревают в горле, потому что, кажется, я догадываюсь, каким будет его ответ. В моем коконе становится жарко, как в печке.