Книга Развод со зверем. Он не отпустит, страница 25 – Анна Владимирова

Да, у оборотней все, как у собак. Не все могут быть альфа-самцами. Есть выбраковка.

— Здравствуйте, — протянул он мне руку. Закралось предположение, что он часто работает с людьми. Как и я. — Вильгельм Всеволодович Евстигнеев.

Ах, вот оно что.…. Евстигнеев. Да ещё и Вильгельм.

— Чем обязан? — холодно поинтересовался я.

— Если коротко, то вы зашли слишком далеко. Не находите? — сузил он глаза. — Вы покрываете связями деятельность вашей жены, которая привела нашу семью к трагедии.

Я выжидательно молчал.

— Север, я буду откровенен, — продолжил он, — в Совете будет подниматься вопрос о корректирующем законе, который запретит подобную деятельность людям. Им не понять, что может испытывать оборотень, когда у него забирают пару. Люди не должны иметь возможность вести дела, связанные с разрывом наших семейных пар. Наша история держится….

— Я понял, — перебил я его. — Прошу прощения, но я спешу.

— Не позволяйте вашей женщине продолжать соваться в это дело, — жестко отчеканил он.

— Угроза, — констатировал я.

— Дружеский совет. Никто не должен думать, что люди могут вмешиваться в нашу жизнь с разрушительными последствиями. Это приведет нас к большой катастрофе.

Я только стиснул зубы, развернулся и зашагал к машине. Он угрожал моей женщине. Тварь. Руль едва не треснул под пальцами. Рафинированная псина, а не волк. Угрожать оборотню, что безопасность его женщины под угрозой, может либо полный идиот, либо шакал с покровителями. Но, учитывая, что фамилия у этого типа знакомая, думаю, там и собственных связей достаточно. Тем более, если кто-то собрался разворошить судебную систему и подкосить закон о защите прав женщин, который ещё не вполне окреп.

Я медленно вдохнул и попробовал успокоиться, чтобы в голове прояснилось.

Нужно будет разузнать, что вообще происходит….

Алёна была готова, когда я нашел ее в гостиной. Она сидела на диване, на котором мы закончили вчерашний вечер, одетая в чёрный строгий костюм, волосы собраны на затылке, взгляд — в стенку, в руках — мобильный. Захотелось предложить ей никуда не ехать, распустить её волосы, стянуть с неё этот костюм и отобрать телефон….

— Поехали?

Я не узнал собственный голос.

— Я сделала тебе кофе, — вдруг сообщила Алёна растеряно, и я замер.

На столе было пусто. А на мой вопросительный взгляд она усмехнулась:

— Он остыл, — она облизала губы и поинтересовалась тихо: — Хочешь горячий?

— Ладно.

Алёна поднялась и прошла к кофеварке.

Я же проследовал к стулу, цепляясь взглядом за изменения, которые произошли с утра. Моя женщина наследила повсюду, но не так, чтобы бросить вызов привычному порядку. Просто оставила чистую чашку у раковины, куда-то задевала полотенце, которое я вешал на крючке, переставила стулья… Спорила со мной? Или давала понять, что она хотела бы тут жить, и у нее есть право голоса?

Алёна практически не бывала на кухне прежде, игнорируя эту часть квартиры, а я просто привык к патологической чистоте и жил здесь так, как умел. Мы почти не ели дома, предпочитая питаться где придётся. Но теперь будто все изменилось. Я смотрел на спину Алены, ее сжатые плечи и выступающий шейный позвонок, пока она стояла над кофеваркой, и мне все не удавалось отделаться от этих признаков жизни в нашем доме.… Будто симптомы какой-то болезни, которые могут указывать на сотни других недугов.