Книга Развод со зверем. Он не отпустит, страница 68 – Анна Владимирова

Я отвел взгляд в окно, чувствуя, как не хватает воздуха.…

Для зверя перспектива тюремного заключения гораздо более пугающая, чем для человека. Мне не грозило заключение в моем мире, потому что я принимал правила человеческой системы, а тюрьмы у людей для оборотней не приспособлены. Я не смогу обращаться в зверя, и это станет отдельной пыткой. В некоторых случаях, конечно, можно рассчитывать на перевод, но это закончится освобождением, потому что оно неминуемо закроет мне возможность вернуться в человеческую жизнь. Но смириться с этим я не представлял для себя возможности. Сбежать, допустив сознательную ошибку и гибель пациента? Кто я после этого? Вопрос сложный….

За последнюю неделю наша с Алёной жизнь сузилась до постоянных встреч с представителями судебной системы — консультантами, адвокатами, следователями…. Алёна погрузилась во все это настолько, что почти перестала есть и спать, а мои попытки прекратить это погружение встречали массу негодования. Она уверяла, что всегда вела свои дела в таком режиме, но откуда мне было знать? Я не знал свою жену настолько прежде, ведь я её почти не видел. Что не мешало мне принимать меры теперь, когда пришлось узнать ее с новой для себя стороны. Я объявил ей комендантский час — забирал все гаджеты после полуночи, кормил под недовольное сопение, относил в душ, соблазнял и.… предпочитал использовать оставшееся нам время по полной. Да, я не видел смысла в том, что она делала, не верил в то, что её упорство способно на что-то повлиять. Потому-что по ту сторону процесса стоял влиятельный чиновник, и он был вне себя от горя и гнева.

— Я знаю, что ты планируешь встретиться с министром, — понизил голос Амар. — Я бы хотел присутствовать на встрече.

Алёна долго меня уговаривала это сделать, хотя я упирался всеми лапами. Я не знал, что ему сказать. Но от министра действительно зависело всё. Одно его слово могло меня реабилитировать или увеличить срок до пожизненного.

— Нет. Тебя на встрече не будет.

— Север, ты забиваешь гвоздь в крышку своего гроба! — взвинтился Амар. — Да кто там твой адвокат, чёрт возьми?

— Тебя это не касается.

— Тогда не стоит тебе с ним встречаться вовсе! — горячо бросил он.

— Я не спрашиваю твоего мнения. У тебя все?

— Зря ты со мной так, — досадливо поморщился он. — Я — не последний человек в этом деле, и я стою на твоей стороне…

— Ты стоишь на своей собственной, Амар. Ты думал только о себе, обнадежив министра в отношении его родственника. И сейчас тебя беспокоит лишь собственная репутация.

Я поднялся и направился к выходу.

— Если ты хоть что-то скажешь, что бросит тень на институт….

Но я хлопнул дверью, не дав Амару закончить. Иногда я думал, что, может, мне и не придётся больше поработать на людей, что я для них вскоре просто исчезну, а у многих моих пациентов нет никакой вины, за которую они могут остаться без лечения и умереть. И все эти мысли казались непривычно чужими. Я не узнавал себя. И я устал. Смертельно. В таком состоянии сложно понять, не вижу я смысла бороться или у меня просто нет сил….

А вот Алёна себе вопросов не задавала. Она встретила меня у машины, пытаясь понять по выражению моего лица, как прошла встреча с начальством. Алёна не видела никакого смысла в ней, но мне нужно было расставить точки и показать, что я не собираюсь прятаться и всё ещё могу сказать Амару прямо то, что думаю. Как следовало сказать в день операции, что я не в состоянии оперировать.