Книга Развод со зверем. Он не отпустит, страница 74 – Анна Владимирова

А вот тут его голос задрожал от глубокого страха. За меня.

— Если я выдержу заключение, могу выйти досрочно. Алёна сама об этом говорит, — парировал я мягко.

— Дадут ли тебе оперировать после этого? — не сдавался он.

— Я не перестану быть нейрохирургом в мире людей.

— Дадут ли тебе вернуться, Север? — с нажимом повторил он вопрос. — Это же люди… И они — просто люди. Ошибка допущена, и ее уже не исправить. Прими то, что это так, и не соглашайся на заключение. Если не можешь этого сделать ради себя, сделай ради Алёны. Она этого заслуживает. И ради остальных, кому ты небезразличен.

Он отвернулся, положил руки на руль, досадливо сжал… и завел двигатель. А я подумал, что мне нужно было это отрезвляющее общение. Я и правда думал все это время только о себе и Алёне — что будет с нами дальше. Но я не думал ни о ком больше.…

— Хуже всего, что мать молчит, — усмехнулся невесело я, стремясь развеять тяжелую атмосферу.

— Ей не всё равно.

— Нет. Но она копит. А потом.… — Я улыбнулся. — Недавно узнал, что она как-то выстрелила в отца.

— Что? Ива Всеславовна?! — воскликнул Свят. — Ничего себе… Шутит, наверное.

— Она не рассказала подробности, но отношения моих родителей начинались весьма остро…

— Я слышал, что отец твой был одно время ещё той занозой в заднице. Тебе есть, в кого… — усмехнулся Свят. — Стой, ты думаешь, мама и в тебя выстрелит?

— Не знаю, но я как-то внезапно осознал, что мать у меня.… в общем, лучше, когда она говорит.

— Поговори с ней сам.

Я промолчал и отвернулся в окно.

Никогда не был близок с матерью. А был ли я близок с кем-то вообще? Может, эта моя убежденность в том, что я не имею право пользоваться шансом остаться безнаказанным, когда уверен в своей виновности, по сути лишь страх… себя самого?

Все хирурги Князевы выбирали работу с людьми. Так у нас в семье повелось. И все мы соответствовали самым высоким требованиям. Игорь Князев, Ярослав Князев, а потом и моя мать — Ива Князева.… Их имена войдут в историю хирургии. В человеческую историю. Ну, кроме имени моей мамы. Она отдала себя хирургическому отделению для межмировых пациентов. А я что же.… просто сбегу?

— Чёрт…. — прорычал я вслух.

— Что такое?

— Я понятия не имею, что говорить этому человеку, чей отец умер у меня на столе. И не хочу с ним разговаривать.

— Так, возьми себя в лапы, — рявкнул Свят. — Ты должен подобрать слова, Север. Ты всегда это умел. Лучше, чем кто-либо другой. Ты сможешь.

— Следователь назвал его «клиентом» на допросе, — поморщился я.

— Вот как? — презрительно скривился Святослав. — Видимо, выслуживается. Обещал, что ты сядешь несмотря ни на что.

Министр должно быть сейчас убит горем, раз идет на такой шаг…. Ладно, не помешает разобраться и в его мотивах. Хоть буду понимать, кто и за что хочет меня посадить.

Только тут у меня зазвонил мобильный.…

*****

— Ты уверена, что поступаешь правильно? — насупился Серафим, глядя на здание Министерства.

Мы стояли недалеко от ворот и смотрела на двухэтажное здание с высокой старомодной дверью. С боков от входа безжизненно болтались флаги….

— Я хочу попробовать, — решительно заявила я. — Раф, ну ты же сделал бы для любимого человека всё то же самое. Ведь так?

— Провокационно, — укоризненно посмотрел он на меня.

— А у тебя есть такой человек?

— Есть.

— А если бы ты понимал, что от этой встречи может зависеть ее свобода, но она с большой долей вероятности саботирует её вовсе, потому что не верит в успех дела?