Книга Мой бывший - зверь, страница 86 – Анна Владимирова

— Я не для того тебя пустила в операционную, чтобы ты тут жил! — вскричала ведьма. — Я думала, тебе нужно время, чтобы все пережить, взять себя в лапы! А что делаешь ты?..

Я хмуро глянул на нее и потянул с себя мокрую униформу, направляясь в душевую.

— …Игорь, ты хоть видел Яну за эти две недели?

Видел. И это меня доломало.

Когда Стас вывалил на Яну все, чем только мог напугать, у меня что-то хрустнуло внутри. Что-то, что я считал надежным стержнем. Только Яна, в отличие от меня, училась жить в новой жизни. Моя же жизнь превратилась в чистый ад. Я рычал на Иву каждый раз, стоило ей заикнуться о Яне, и она перестала пытаться. К счастью. Потому что я почувствовал себя тем самым зверем, которым старался никогда не быть. Я метался во сне в одних и тех же кошмарах все те дни, что мы были разделены с Яной этажами, жаждал крови брата, сходил с ума от ярости и тоски.

Когда у хирургического отделения к моему здоровью не осталось вопросов, я попросил перевести меня в психиатрическое. Светлая унылая комната, мерно капающая капельница, психотерапия, медикаменты…

Я чувствовал себя на дне, отброшенным с пройденного пути к самому началу.

То, что мое детство и работа в хирургическом с жертвами оборотней оставили незаживающие травмы в душе, я знал всегда. Для обычного хирурга это бы все не имело столько значения. Но не для оборотня. Все эти разодранные пациентки перед глазами оставляли борозды в памяти, и каждая точила железобетонную стену самоконтроля.

А Стас… Он просто чувствует, куда бить. Брат точно знал, как устроить мне нечто гораздо худшее, чем просто смерть.

В психиатрии я провалялся две недели.

О том, чтобы увидеть Яну, не было и речи.

Когда меня выпустили, единственным желанием было остаться в себе любой ценой. Для начала. Мне нужно было вернуться к прежней жизни, иначе что от меня останется? И я не придумал ничего лучше, чем уйти с головой в работу. Но на контракты не вернулся. Может, когда-нибудь… А пока напросился к Иве в отделение, и она не смогла мне отказать, потому что понимала — это все, что у меня осталось от меня прежнего.

Я оперировал как проклятый. Ни одной ошибки, ни одной потери. От меня шарахался персонал, но я не обращал внимания. То, что у местных стали сдавать нервы, чем обычно грешили мои человеческие команды, тоже не заботило. И только Ива тревожно поглядывала на меня, сталкиваясь время от времени со мной в коридорах.

Яну я видел один раз в реабилитационном. Пришел на прием к психиатру и услышал ее запах в коридоре. И все внутри оборвалось. Если бы она покрутила тогда головой, то увидела бы меня, застывшего истуканом у лифта. Но она не смотрела по сторонам. Она говорила по мобильнику. И улыбалась. Так спокойно, счастливо, будто и не было в ее жизни меня, Стаса и того выстрела, который разделил наши жизни. Они еще бежали в параллель, но уже не имели шанса соприкоснуться. И это неожиданно дало чувство покоя. Пусть лучше так. Пусть у Яны все будет хорошо…

Я написал тогда Горькому, может ли тот устроить жизнь Яны без меня. Он ответил, что постарается и даст знать. А это все, что было мне нужно.

— Князев, мать твою, — взвыла Ива, беззастенчиво шагая за мной в душевую. Мой голый зад ее не смущал. — Ты понимаешь, что сдаешься?

— Ты понимаешь, что я сделал все, чтобы не сдаться? — обернулся я. — Мне нужно время, Ива.