— Понял, выезжаю, — лязгнул металлом его голос, и я поднялась с его коленей.
***
— Князев, у меня на столе твой брат. Пулевое. Очень близко к сердцу. — Голос Ивы дрожал.
— Понял, выезжаю.
Я, кажется, даже не извинился ни перед кем. Коротко констатировал необходимость срочно уехать и направился к двери.
— Я с тобой, — бросилась Яна за мной. — Мам, пап, пока!
— Простите, — спохватился я уже у дверей, и вместе мы спустились к машине.
Секунды врезались в мозг острыми лезвиями. Я слышал рев своей тачки и дыхание Яны рядом. А еще — чувствовал ее ладонь на колене, и это не позволяло потерять сцепку с собственной реальностью. То, что эта реальность вдруг ударила так болезненно, стало неожиданностью. Как и тогда, когда я несся к матери.
Все будто повторилось…
В мыслях мелькали обрывки нашей последней встречи с братом. Его взгляд. Его слова. И боль. Я чувствовал ее сейчас так явно, что, похоже, снова не смогу себя простить за то, что мы стали чужими. Я же видел, что он, в отличие от меня, не нашел причину справиться с потерей.
— Князев, у меня на столе твой брат. Пулевое. Очень близко к сердцу…
Он уже ответил, что выезжает, а я впала в ступор, слушая гудки в трубке. Сердце скакало в горле, руки тряслись и не слушались, пока пыталась выудить форму из шкафа…
— Ива Всеславовна!
Я вздрогнула, наконец, выхватив штаны.
— Что там?
— Остановка сердца. Реанимировали. Но мы его теряем.
— Черт! — рявкнула я, натянула рубашку и бросилась в операционную…
Сердце, измотанное безответной любовью, непригодно для пересадки. Тем более не стоит делить его с тем, кто не заслуживает второго шанса. Но судьбу не волнуют шансы на совместимость.
Данный текст был приобретен на портале (№54609726 07.06.2024).