Книга Мой бывший пациент, страница 54 – Анна Владимирова

— Я даже не думал, что настолько прав на твой счет.

— И откуда ты только такой умный взялся? — улыбнулась я, любуясь им.

Он усмехнулся и притянул меня к себе:

— Мне жаль.

— Я давно свыклась, — прошептала я, принимая его сочувствие.

— А ты действительно чуть ли не всю жизнь знаешь Игоря, — задумчиво заметил он.

Захотелось сказать ему, что мы с Игорем и правда хорошо друг друга знаем и готовы на многое, если не на все. Но я промолчала, будто бы уже все, что я скажу, может быть использовано против.

— Ив?

— М? — поежилась я.

— Что это за чай такой отвратительный? До сих пор во рту привкус пыли.

Я прыснула.

— Это шутка что ли была? — оскалился Князев. — Вы с Горьким набрали земли с какой-то могилки?

— Ну ты и темнота, — протянула я, делая вид, что не замечаю, как он подминает меня под себя. — Это же пуэр! Эксклюзивный выдержанный китайский чай с крепким характером и вкусом. От него потом такой бодряк! Когда Горький научил меня его пить, у нас все отделение подсело…

Стас улыбался, а я что-то говорила-говорила… Про своего кота, про то, сколько раз сдавала на права, про любимое кафе в центре, где готовят потрясающий плов…

— Ты — необыкновенная, Ива. Как Горький мог тебя отпустить? — прошептал вдруг тихо Князев. — Но ваш с ним пуэр все же редкое дерьмо.

Я посмотрела на него и улыбнулась, потом нежно погладила его по щеке и поцеловала.

— Спи, — прошептала в губы.

А сама вылезла из кровати, тихо скользнула из комнаты и прикрыла двери. Чтобы тут же задохнуться немой болью и отчаянием. Кое-как одевшись, я вытянула пачку сигарет с дальней полки кухонного шкафа и вышла на улицу… и тут же сдавленно всхлипнула, стараясь не разреветься. Слезы покатились по щекам, в груди невыносимо сдавило, и я поспешила чиркнуть зажигалкой.

Ну а что ты хотела, Ива? Что можно кого-то просто так пристрелить?..

Хоть бы Стас не пошел сейчас выяснять, почему у него сердце колотится в горле. Потому что если он придет за мной, я ему сейчас все и расскажу…

Глава 8

Ну и что ее настолько жрет?

Я лежал в темноте и чувствовал, как постепенно заходится сердце в груди. А потом его будто сдавливает тисками, и оно пускается барабанить в ребра и бить молотком по вискам.

Мне казалось, начни я привычно анализировать все, то понять будет не сложно. Но я не хотел ничего знать. И все же привычка стягивать разрозненные слова, взгляды, обрывки увиденного и услышанного так просто не выключается. Это все билось в мозгу, зудело под кожей и мешало дышать, требуя внимания.

Я открыл глаза и уставился в потолок.

Ива что-то натворила.

И это что-то связано со мной.

Может, это заклинание, которым она связала наши сердца, меня убьет, и она это знает? Принесла меня в жертву науке за ненадобностью, а теперь раскаивается?

Быть может…

Что я чувствую по этому поводу?

Ничего.

Если мне суждено вот так сдохнуть — значит, судьба. В любом случае, Ива стоила того, чтобы провести с ней последние дни. Ну, это если мне действительно суждено сдохнуть.

Но что-то тут не сходилось гранями. Ива бы не сидела, сложа руки, и не плакала тихо на крыльце. Эта женщина бы билась за то, что ей дорого, до последнего вздоха. Может, не дорог я ей?

Может.

Она права, я же не знаю ее совсем.

Захотелось присоединиться к ней и покурить. Просто помолчать рядом, не требуя объяснений. Мне плевать, что она что-то натворила. Я только не прощу ей лжи. Наверное. А, может, прощу ей вообще все.