Книга Битва самцов, страница 35 – Юлия Узун

Спустя час напряжение спало, и я даже смеялась над шутками Читтапона. Я была признательна ему за то, что он познакомил меня со своими родителями. В какой-то степени они помогли мне узнать их сына лучше. Прогулки с ним стали также полезными, ведь мы очень много разговаривали. Читтапон рассказал, как пробился в «звёзды» корейской эстрады, поведал немного о своей жизни. Я мало говорила о себе, потому что не была готова откровенничать и раскрывать парню свою душу. За две недели он стал мне не таким чужим. Да, я привыкла к его обществу.

Он больше не целовал меня. Не проявлял по отношению ко мне неуважения, напротив, старался подстроиться под моё настроение. Мой бурный нрав и гордый вид не отталкивали его, напротив, невольно подчиняли себе. Читтапон был невероятно терпелив, но меня пугало такое отношение.

Изменится ли он после свадьбы?

~~~

Читтапон открыл белую железную дверь и я вошла в шикарные апартаменты. И хотя за окном скользили последние лучи солнца, в доме было уже сумрачно. Огромная стеклянная стена отделяла нас от внешнего мира. Я уже была подвыпившей, голова кружилась, поэтому не стала близко подходить к стене и смотреть вниз. С детства боялась высоты, а в данный момент меня начало подташнивать.

— Это твоя квартира? — спросила у Читтапона, наблюдая за тем, как он медленно снимает пиджак.

— Моя. Но журналисты о ней ничего не знают. Так что, не волнуйся, вертолеты с камерами нам не грозят.

— И… много у тебя квартир?

Я пыталась заговорить ему зубы, потому что боялась его дальнейших действий. Мы женаты, а теперь ещё остались наедине в его квартире. Одному Богу известно, что у него на уме.

— Одна вилла находится в Сеуле, другая — в Китае, — ответил он, подавая мне бокал с шампанским. Не знаю, почему я не отказалась. — Ещё была квартира в Нью-Йорке, но я её продал, потому что платил налоги понапрасну.

— Очень жаль. Мне бы понравилось жить в Нью-Йорке больше, чем в Сеуле.

— Как ты можешь судить, понравится ли тебе в Сеуле, если ни разу в жизни там не была?

Резонный вопрос. Но как мне объяснить ему, что я из принципа не желаю жить в Корее?

— Ладно. Похоже, мне остаётся смириться, ведь выбора, как я понимаю, нет. С другой стороны, я выполнила своё условие…

— И что ты думаешь?

— Думаю, что на этом всё.

Его пристальный и насмешливый взгляд породил во мне противоречивые чувства — от тревоги и страха до восхищения. И совсем лишили меня способности соображать. Глядя на пузырьки, весело выпрыгивающие из золотистой жидкости, я думала: пойти у него на поводу или удрать подальше в сомнительную безопасность Бангкока.

— Ты думала, что поставив свою роспись, выполнишь условие и будешь наслаждаться жизнью по своему усмотрению? — спросил кореец и, не дав мне слова вставить, ответил: — Но ведь я говорил о настоящем браке, а не о фиктивном.

Читтапон взял меня за подбородок, заставляя меня посмотреть прямо ему в глаза. Взгляд его проник прямо в сердце. Если бы на его месте был бы кто-нибудь другой, я бы сочла это очаровательным. Но сейчас странная улыбка в уголках его губ вызывала дрожь.

— Ты, кстати, обещал сходить к врачу. У тебя ведь сотрясение, надо…

Он прикрыл мне рот рукой — легко, едва касаясь губ. Но это касание заставило меня заткнуться.

— Элора, со мной всё хорошо. Сегодня я хочу, чтобы наша первая брачная ночь не заканчивалась. Я буду любить тебя как никто и никогда в твоей жизни. Я подарю тебе незабываемые моменты. От тебя требуется самое малое: расслабься и отдать себя в мои руки.