Книга Тень Января, страница 60 – Ри Даль

Следующим меня привлёк отрывок, касавшийся синего свечения над Эббаротом. Оказалось, что небо в этом мире не всегда выглядело так. До того дня, как Хранители выступили против Валлафара, Эвигон накрывало куполом цвета чистой бирюзы. Должно быть, это было очень красиво и живописно. И точно так же, как в моём прошлом мире, здесь светило солнце, а по ночам всходила луна, и зажигались звёзды. Небесные светила имели иные названия, но день сменялся ночью в привычном для меня смысле.

Однако во время битвы разъярённый демон атаковал небо, собираясь проломить сферу бытия и обрушить на Эббарот Великое Ничто. Задумка не удалась, но смертоносная магия Валлафара навсегда изменила жизнь в Эвигоне.

При этом демон кричал, что сотворил это во имя своей любви, во имя Адалены…

Я закрыла книгу. Сердце тяжело стучало. Почему-то и прежде мне было непросто смотреть на синее свечение в небесах, а теперь, понимая весь его сакральный смысл, я скорее порадовалась, что больше не увижу это безумное небо, хранящее печать жестокости и безжалостности, которую Валлафар называл любовью.

Мне нужно было поспать, чтобы набрать сил перед новым переходом. Ещё предстояло несколько таких марш-бросков, и стоило поберечь свою нервную систему от очередных всплесков. К сожалению, я так и не обзавелась амулетом, чтобы охранять свои сны от вторжений Валлафара, как советовала мне Самира. Но я понадеялась, что мне повезёт хотя бы в эту ночь.

В ту ночь мне ничего не снилось. Должно быть, Валлафар решил, что я уже достаточно заглотила его приманку и уже не сорвусь с крючка. Если я хоть что-то понимала, то о моих мыслях он мог узнавать только через сны. И то — моё сознание в них было туманным. Можно сказать, в каком-то смысле и я обманывала его, уверяя, что нахожусь в его полной власти.

Наше путешествие продолжалось. Блуждание в темноте выматывало сильнее обычного, и к концу второго большого отрезка пути мне уже казалось, что эта пытка никогда не закончится. Мы словно шли из ниоткуда в никуда. Слева, справа, позади и в обозримом пространстве перед глазами — всюду стояла кромешная тьма, которая сквозила безнадёжностью и тревогой.

И это ещё не считая извечного холода. Иногда казалось, что температура чуть повышается, но ощущение это было скорее обманчивым и недолгим. Вскоре изморозь вновь добиралась до костей, продирала насквозь, обволакивала ледяным панцирем. Хуже всего приходилось солдатам, которые обязаны были освещать путь с помощью факелов, а держать на вытянутой руке увесистую дубину — непростое занятие даже в благоприятных климатических условиях.

Я чувствовала, что напряжение в отряде нарастает. Преодолевая километр за километром, мы даже не могли понять, приближаемся ли хоть немного к цели. Не было никакого «света на горизонте», не было хотя бы осколка той надежды, которой грезят путники в тяжёлом странствии. Наверное, нечто подобное испытывают моряки в открытом море. Но там хотя бы есть море и небо, и свет солнца, и мерцание луны. У нас же не было ничего. Абсолютно ничего.

Приходилось доверяться лишь указаниям главнокомандующего. Не знаю, как именно он ориентировался. Я не заметила у него ни компаса, ни каких-либо иных приспособлений для ориентации в пространстве. Однако по уверенному тону Рэагана можно было сделать вывод, что он не сомневается в своих навыках. И я тоже предпочла доверять ему.