Книга Аптекарский огород попаданки, страница 103 – Ри Даль

— Так, садись сюда, — указала я Агате на стул и взяла расчёску с будуарного столика. — Сейчас заплетём тебе самые роскошные косы.

— А потом ещё поиграем в салки?

— Обязательно поиграем, — пообещала я, принимаясь за работу.

Волосы у маленькой княжны были густыми, немного вьющимися, оттого путались очень быстро. Хотя с такой роскошной гривой вполне можно было себе позволить ходить совсем безо всяких причёсок — и без того очень красиво. Но этикет есть этикет. Да и удобство не на последнем месте — всё-таки Агата была подвижным и озорным ребёнком.

— Хорошо, что вы с Груней теперь у нас живёте, — поделилась она своими мыслями. — А то со мной никто больше в салки не играет. А мы с Наташей всегда играли в салки… И с мамой тоже…

Агата тихонечко вздохнула. А я невольно замерла с расчёской в руках. При мне малышка ещё ни разу не заговаривала о своих покойных маме и сестричке. Я хоть и знала уже, как их звали, сама эту тему никак не затрагивала. В конце концов, кто я, чтобы узнавать о судьбах чужой семьи?

И всё же история Булыгиных меня волновала. Возможно, потому что теперь я находилась в их родовом гнезде. А может, потому что много времени проводила с Агатой и не могла не думать о том, скучает ли она по своим близким. А может, вся штука в том, что и на Василия я волей-неволей стала смотреть чуть иначе.

С момента нашей первой встречи у ректора МГУ я повидала этого мужчину в различных ситуациях, и всякий раз Булыгин отрывался немного по-новому. За его тёмным и нелюдимым фасадом совершенно точно пряталось не то, что он демонстрировал большинству людей, мне — в том числе. Но теперь я созерцала его рядом с дочерью. И порой начинало казаться, будто бы этот Булыгин и тот, что мне был известен раньше, — разные люди.

С Агатой Василий Степанович был прямо-таки милашкой. Я серьёзно, никаких шуток. Раньше я думала, что из такого человека не может получиться хорошего отца, однако Булыгин сломал все мои представления о нём — он был прекрасным, добрым, заботливым, любящим отцом. Это не отменяло того, что на меня он по-прежнему ворчал и глядел волком. Но с дочерью он превращался в огромного плюшевого медведя, ей-богу.

Однако даже с учётом всех его стараний у Агаты не было матери, да и сестру она свою не забыла. Воспоминания жили в ней, а горечь потери до сих пор ранила маленькое сердечко.

— Наташа никогда не могла меня поймать. А мама быстро ловила. Как ты, — девочка подняла голову и доверчиво посмотрела мне в глаза.

— Ты, должно быть, скучаешь по ним?.. — тихо спросила я, приглаживая её пушистые волосики.

— Скучаю, — призналась Агата. — А у тебя есть сестричка или братик?

— У меня есть сестра. Её зовут Соня. И брат у меня тоже был. Николаша, — груди непрошено вырвался вздох.

Это не ускользнуло от внимания Агаты:

— А что случилось с Николашей?

— Умер, — я не стала лгать. Только не этой девочке. К сожалению, она уже не понаслышке знала, что такое смерть.

— Он тоже сильно заболел и от этого умер?

— Нет, — я качнула головой. — Николаша ушёл служить и погиб в бою.

— Так грустно, — посочувствовала девочка и обняла меня за талию. — Мой папа тоже был в бою. Его сильно ранили, и теперь он иногда плохо ходит. Но папа говорит, что это ерунда, что ему очень повезло.

— Ему очень повезло, — согласилась я, обнимая ребёнка, — особенно потому, что у него есть такая дочка как ты.