Книга Аптекарский огород попаданки, страница 94 – Ри Даль

— Как видите, я пришла, — ответила, гордо вытягивая шею, совершенно без улыбки, в то время как лицо Арсения прямо-таки сияло. — Могу войти?

— Разумеется, голубушка. Проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

Ставрогин отшагнул в сторону, и я беспрепятственно зашла в апартаменты, после чего дверь за моей спиной захлопнулась вновь, а следом прозвучал характерный скрежет замка — Ставрогин закрыл дверь на ключ.

— Изволите чего-нибудь выпить, Александра Ивановна? — обходя меня по кругу, как кот, всё также сладкоголосо пропел Арсений. — Вина? А может, и чего покрепче? Имею в распоряжении очень недурственный французский коньяк.

— Я сюда не пьянствовать пришла, Арсений Фомич, — ответила, сохраняя максимальное самообладание.

— Неужели ж так вот сразу приступим к делу?

Он прихватил меня за талию, но я быстро отстранилась и только чудом тут же не обнажила перед его мерзкой рожей предмет, который спрятала под рукавом.

Не сейчас, Саша… Не сейчас… Пока рано…

— Приступим. Непременно приступим, — чуть ли не выплюнула ему эти слова. — Но для начала я хочу убедиться, что моя подруга жива и здорова.

Ставрогин свернул лицо в обиженную гримасу:

— Вы это о служанке своей? Да полно-те, Александра Ивановна. Какая вам забота об этой девке?

— Прямая. И вам об этом прекрасно известно, что, ежели б не эта забота, ноги бы моей здесь не было. Вы ведь поэтому похитили Агриппину?

— Похитил! — всплеснул руками помещик и театрально расхохотался. — Ну, что за низменные выражения, сударыня? Вам не пристало иметь в словарном запасе подобные слова да ещё пользоваться ими в светском обществе!

— Вы не светский человек, — обрубила его. — Хватит ломать комедии, Арсений Фомич. Нам обоим прекрасно известно, что благородное происхождение вам и не снилось.

— Да что толку с вашего благородного происхождения, когда за три рубля вы грядки копаете своими холёными ручками?

Ставрогин попытался завладеть моей ладонью, но я успела вовремя среагировать и отошла от него в другой край комнаты. Хотя бежать мне, по сути, было некуда. В этих четырёх станах я была заперта, и преимущество оставалось на стороне этого гада. Но всё же я надеялась, что хотя бы капля совести у него имеется — одна, последняя, но достаточная, чтобы хоть не нарушить обещание отпустить Груню.

— Не распускайте руки, Арсений Фомич, — строго заявила я. — Пусть я и копаюсь в грядках, а всё же остаюсь княжной. И требую у вас соответствующего обращения.

Ставрогин смерил меня загадочным поблёскивающим взглядом:

— А разве с невестой мне не допустимо нечто большее?

— Я ещё не дала вам своего согласия. А без моего согласия одно ваше голое желание ничего не значит. Мы не в Средневековье, чтобы слепо идти по указке отцов в несчастливое замужество. И даже слова папеньки моего не имеют силы, покуда я сама не скажу «Да».

— А вы скажете? — он приподнял одну бровь.

Я сделала длинный глубокий вдох и ответила:

— Скажу. И даже более того — отвечу взаимностью прямо сейчас, если пойму, что вы — человек слова, настоящий мужчина, а не прохиндей, который бросается обещаниями на ветер. Сначала отпустите Груню, а затем уж продолжим разговор.

Ставрогин пристально оглядел на меня, будто прицеливаясь.

— Вот как? — медленно произнёс он, подходя ближе. — Значит, вы готовы «ответить взаимностью»? Прямо сейчас? — переспросил, и в голосе его вдруг зазвенело что-то ледяное, чуждое, недоверчивое и насмешливое. — Ах, княжна... Какая же вы наивная. Или слишком умная, что, впрочем, ничем не лучше. Вот вы стоите тут, гордая, неприступная, а сами — одна, в моём доме. Без слуг, без защиты. Всё, на что вы полагаетесь, — ваш дерзкий язык.