Книга Ненаписанное письмо, страница 16 – Игорь Толич

— У мужчин свои проблемы.

— Какие? — ты закатывала глаза, демонстрируя всю бесполезность нашего спора. — Армия? Стояк по утрам? Поверь мне, я с радостью бы пошла хоть на войну, лишь бы не знать всего этого.

— Марта, — говорил я, — ты права в одном — я не был женщиной. Но и ты не была мужчиной.

— Очень зря! — вроде бы шуткой, но без улыбки восклицала ты. — Я бы уж навела порядок!

— Ты хотела бы стать мужчиной?

— А почему нет?

— Потому что тогда мир потерял бы свою самую прекрасную женщину.

На это ты улыбалась, не поверив ни единому моему доводу, ни одному аргументу, но доверившись лично мне, моему стремлению быть с тобой.

Ты бежала ко мне, если кто-то тебя обидел. Плакала и проклинала того человека, даже если это была твоя лучшая подруга. Ночью ты засыпала на моем плече, а просыпалась в другом краю кровати, тем не менее, крепко сжимая мою руку.

Но и этого доверия порой оказывалось мало.

Разнервничавшись, наревевшись, ты гнала по кругу одну и ту же пластинку:

— Я тебе не нужна! Ты однажды свалишь на все четыре стороны, когда надоест! Так лучше уходи сейчас! Не тяни!

Это было жестоко, Марта.

Испытывать на прочность, проверять, где тоньше всего мембрана у моего терпения, поджидать, когда я сорвусь, и в довершении победно выкрикнуть — «Я так и знала!» — это ли было твоей целью?

И, если «да», тогда Башо был прав — я подкаблучник, причём в самом уродливом смысле. Потому что до сих пор не хочу верить в такую версию.

Вопросы, множество вопросов, которые я себе задавал и задаю, — отчасти именно это и побудило меня писать сей длинный текст. Я делаю попытку разобраться, диагностировать произошедший крах и, если не найти причину, то хотя бы отпустить тебя, дорогая Марта. Простил я давно, ушёл — ещё раньше. Но отпущения не случилось. Я всё ещё был связан мысленно и чувственно с тем, что мне уже по факту не принадлежало. А между тем перед моим лицом и дальше простиралось бескрайнее поле жизни, с которым я теперь не знал, что делать.

Новый сексуальный опыт не принёс существенного прогресса. Так может, дело совсем не в сексе? Или же стоило попробовать ещё?

Крис настаивал именно на этой перспективе.

Он уже почти обсох после цирковых кульбитов в волнах и следом за очередным предложением попробоваться его учеником решил, что уболтать меня на новую ночную вылазку куда перспективнее и проще.

Мы сидели в кафе у Сэма. Я пил чай. Крис вгрызался зубами в куриную ногу с таким видом, будто этими же зубами прикончил минуту назад бедняжку.

Немного утолив голод, он спросил:

— Джей, как насчёт сегодня?

— Сегодня? — не понял я его тонкий намёк.

— Ну да. Сегодня. Я говорил. Катой. Один на двоих.

Чтобы ты понимала, Марта, катоями здесь кличут проституток, которые сделали полную или частичную смену пола из мужского в женский. Это ругательное слово. Грубое. Ещё более пренебрежительное, чем «шлюха» — куда более пренебрежительное. Если применимо так говорить, то к женщинам древнейшей профессии здесь относятся спокойно, даже покорно. Катои или ледибой, говоря пристойными словами, — намного меньше почитаемый класс, а для кого-то и вовсе — ущербный.

Я сам, увидев впервые длинноногих, грудастых красоток, был немало шокирован их необычным происхождением. Но со временем моё восприятие перестало бунтовать. Ледибои работают в отелях и в ресторанах, в салонах красоты и, конечно, в сфере развлечений. Обычно они очень приветливые в общении, добрые и учтивые до раболепия, готовые помочь и оказать любую услугу. Зачастую интимного характера — тоже.