Книга Только не|мы, страница 117 – Игорь Толич

— Но я ведь говорил тебе…

— Да, конечно, — смягчилась я. — Прости.

— Илзе, скажи мне, — попросил Андрис, садясь рядом со мной на диван в гостиной, который слышал большинство наших разговоров и даже немного просел под их тяжестью, — ты беснуешься не из-за моего отъезда, ведь так?

— Андрис… — замялась я. — Андрис, ты обещал, что мы с тобой обсудим тему, которую я поднимала перед Рождеством. Но мы так и не поговорили. И это не даёт мне покоя.

Помолчав и отмотав в памяти произошедшие события, Андрис, очевидно, вспомнил, о какой незавершённой беседе шла речь. Он вобрал побольше воздуха в лёгкие и заговорил:

— Илзе, я надеюсь, ты понимаешь, что ответственность, которую ты возлагаешь на себя шефством над ребёнком, ни в коем случае нельзя путать с баловством или временным увлечением? Люди — не игрушки. Тем более, маленькие люди, потому что их жизнь, их душа почти всецело зависят от того, как поведут себя с ними взрослые. Ребёнок из детского дома уже живёт с предательством в груди. И чем меньше человек, тем больше в сравнении с ним дыра от этого предательства. Второе предательство, подобное первому, разотрёт в порошок сознание ребёнка.

— Андрис, я это понимаю. Я слишком хорошо это понимаю.

— Я знаю, Илзе. Я верю тебе. И я верю в тебя. Но понимаешь ли ты также, что тебе самой придётся взять на себя боль этого ребёнка? Конечно, я буду рядом. Насколько смогу. Однако мой порыв намного слабее твоего изначально. Я не чувствую и никогда не чувствовал в себе столько силы, чтобы взять на себя воспитание маленького человека. А в тебе это есть. Но сможешь ли ты вынести этот крест?

— Да, — с готовностью ответила я. — Да, Андрис. Да! Я смогу.

Он вздохнул. Мне показалось, что с самого начала Андрис знал мой ответ, но внутренне молился, чтобы я ответила иначе.

— Это огромная жертва, Илзе, — сказал Андрис. — Я согласен на неё, если ты станешь счастливее.

— Обязательно, обязательно стану!

Видя мою горячность, Андрис улыбнулся. И глаза его, подёрнутые серой дымкой, посветлели и очистились. Андрис обнял меня. Мы просидели, обнявшись, долго-долго.

Мне хотелось плакать, но я боялась смутить мужа своими слезами, особенно, когда он произнёс, глухо и пламенно:

— Теперь нам нужно быть вдвойне сильными. А лучше втройне. Слишком много сил у нас уже не будет.

— Почему? — едва не всхлипнула я.

— Потому что мы намеренно отказываемся от слабости.

Андрис разжал объятья и посмотрел на меня совсем иным взглядом. Он гордился мной — это единственное, что я поняла, но мне было достаточно и этого, чтобы сказать ему последнее, о чём я умолчала:

— Его зовут Валдис. Он аутист. Он очень замкнутый и сторонится общения с людьми.

— Сколько ему лет? — спросил Андрис.

— Семь.

— Семь… Как я понимаю, он не учится в школе?

— Нет.

— Хорошо, — удивительно бодро отозвался Андрис. — Значит, его можно учить дома, когда дадут разрешение на опекунство. Мама тоже учила меня дома некоторое время. Потом я всё-таки пошёл в школу. Но не сразу.

— А почему тебя учили дома?

Андрис пожал плечами:

— Я не любил общаться со сверстниками. Общение с людьми понравилось мне много позже. Так что я не вижу проблемы в том, чтобы какое-то время Валдис обучался на дому.

— Но в его случае, возможно, он никогда не пойдёт на контакт и никогда не сможет ходить в обычную школу.