Онлайн книга «Только не|мы»
|
Теперь Тони невозможно было взглянуть без жалости. Он не ел, не спал, не разговаривал со мной, однажды наорал на Клауса из-за того, что тот скинул со стола его телефон. Апокалипсис, который был предвещен мной ещё при первом упоминании о переезде в Минск, наконец, наступил. До апреля Тони ещё как-то держался. Но выправить положение ему полностью не удавалось. И пришлось продать машину. Вечером после продажи Тони пришёл домой пьяный настолько, что еле держался на ногах. Он попытался изобразить страсть, но я чувствовала лишь отторжение к нему, и никакой страсти не вышло. Тони ластился, а я отодвигалась прочь. К нам полез Клаус, и я переключилась на него. Ночью, когда мы кое-как улеглись спать, я обнимала уже не Тони, а Клауса. Утром я не обнаружила в доме ни одного из них. Я обыскала все углы, все щели, все самые укромные места. Звала, звала, звала. Выла в потолок. — Тони! Что ты с ним сделал?! — заорала я в трубку. — С кем? — удивился Тони. — Лиз, прекрати орать, мне сейчас некогда. — Где Клаус?! — Я откуда знаю? Ты же с ним целыми днями обнимаешься. — Где Клаус?! — я едва не сорвала голос, когда кричала это в уже потемневший экран смартфона — Тони скинул вызов. Я снова взялась за поиски. Вновь всё проверила, прощупала, прорыскала. В отчаянии я бросилась на балкон, хотя уже была там и обшарила каждый сантиметр, несмотря на то, что Клаус никак не мог выскочить туда сам — дверь на балкон утром была заперта. Но тут я заметила, что одна из центральных оконных створок неплотно прижата. В неё задувал ветер, сильный и порывистый в этот день. Если створка и была прежде распахнута полностью, её могло прибить обратно к раме ветром. Когда я её распахнула, налетевший порыв буквально выдрал у меня из ладоней ручку. Стекло ухнулось о раму, раскрывая окно настежь. А я подошла к проёму и глянула вниз. Клаус лежал на асфальтовой дорожке, прямо под балконом. Не помня себя, я вылетела из квартиры, добежала до него, схватила на руки. Он ещё дышал, но слабо, и из пасти хлестала кровь. Вся в слезах и перемазанная кровью, я принесла Клауса домой. Он умирал на моих глазах. Всё четыре лапы поломаны, между ушами — спёкшая открытая рана, обрамлённая оторванной с кожей шерстью, слипшейся в багровые липкие комья. Клауса дёргало в предсмертных конвульсиях. Я рыдала. Рыдала и тогда, когда стихли последние признаки жизни, но я продолжала обнимать ещё тёплый серый комочек, бывшей мне единственной поддержкой здесь, моим единственным смыслом, моей единственной отдушиной. Тони пришёл рано в тот вечер. Он застал меня на кровати с окоченевшим Клаусом. А я будто окоченела вместе с ним и не хотела больше никуда двигаться. — Лиз… Тони смотрел на два трупа и ничего не мог сказать. А я сказала, каким-то не своим, потусторонним голосом, чисто механически, будто давно записанный машиной автоответчик: — Он упал с балкона. Окно было открыто. — Лиз… Тони подполз ко мне на коленях. — Ты курил утром на балконе? — спросила я без всякой интонации, лёжа с открытыми глазами. — Да, — ответил Тони. — Но я не видел, как он выскочил… Я… — Ты не закрыл окно. — Лиз, я не знал. Я… я просто спешил. Может, и правда не успел закрыть… — Ты убил его. — Нет, Лиз. Нет. Я… я не мог… — Ты убил его!!! — заорала я изо всех сил. Я бросилась на Тони. Била его, продолжая кричать, душимая слезами, убитая горем. |