Книга Подавленные сны, страница 14 – Владимир Голубченко

В середине комнаты покоились давно почерневшие, покрытые мхом и грязью останки троих людей. Время не пощадило и их, отчего в нескольких местах скелеты были деформированы, а кости, что некогда служили каркасом живых людей, осыпались, превратившись в груду.

— Ты это видел? — за спиной Вадима раздался твердый голос Никиты.

— Что? Кто? Как? — с трудом ворочая языком, промямлил Вадим и, оглянувшись на друга, медленно осел на колени возле ближайших останков.

— Я спрашиваю, тебе приснилась эта комната? — в голосе Никиты послышались железные нотки.

— Да… — с трудом коснувшись костей, выдавил писатель и, внезапно вскинув голову вверх, вновь посмотрел на друга. На лице его появилась странная улыбка: — Я нашел, я же говорил, Никита, я нашел!

Ошарашенный Никита непонимающе смотрел на друга и не мог понять, почему тот улыбается.

— Что с тобой?

— Сон, весь сегодняшний день, моя пропажа… У всего есть логическое объяснение…

— Какое? — опасливо шагнув назад, уточнил Никита.

— Я их убил! — взорвавшись истерическим хохотом, Вадим рухнул вперед, раскидывая останки, покоившиеся в этом помещении больше пятнадцати лет.

6 месяцев спустя.

— Ну как он? — услужливо открыв Ирине дверь, ведущую прочь из психиатрической лечебницы, справился Никита и засеменил следом за с трудом сдерживающей слезы девушкой.

— Молчит. Не отвечает. Он еще хуже, чем был тогда.

— Но шансы есть?

— Никита, какие шансы? Какие на хрен шансы? На что? На то, чтобы он заговорил и снова рассказал, как он убивал тех детей? — гневно выпалив вопросы, которые явно не требовали ответов, Ирина тотчас спрятала лицо руками, пытаясь подавить волну вновь нахлынувших слез. Она пропустила через себя весь судебный процесс. Тогда, 6 месяцев назад, когда Вадим еще не успел окончательно закрыться от мира, он неустанно повторял, что он убил этих людей, а потом еще и приправил это свое признание ярким описанием, которое он, как казалось Ирине, не столько вспомнил, сколько почерпнул из своего чертового сна.

В свою очередь полиция не думала копаться в обстоятельствах. У них было чистосердечное признание человека. Их даже не заботило, что он смог описать только убийство одного человека, а про остальных просто нес несусветную чушь. Никого не интересовали ни доводы Ирины, ни модного адвоката, на которого она истратила практически все свои накопления. Следствие и суд продлились немногим больше двух месяцев, после которых Вадима определили в лечебницу.

— Ирина, — дав возможность девушке успокоиться, Никита обнял ее за плечи: — Все образумится…

— Я знаю… Я вытащу его оттуда и докажу невиновность…

— Как?

— Никого, кроме меня, не смущает, что он может описать убийство первой жертвы, но про другие говорит что-то совсем другое… — мягко оттолкнув друга семьи, Ирина быстро зашагала к его машине: — Возможно, он и причастен к гибели первого человека, но к остальным, я уверена, он не причастен!

— С чего ты взяла? — запустив двигатель, осведомился Никита.

— Я просто его знаю: он дурак, витающий в облаках, с тяжелейшей психологической травмой… Даже если он это и сделал, то я должна знать наверняка, докопаться до истины.

— Угу, — задумчиво произнес Никита и вывел машину на магистраль.

— Ты же не бросишь его? Скажи, ты же не веришь во все это?

В ответ Никита еще сильнее придавил на педаль акселератора и перестроился в левый ряд, устремляя машину прочь от центра города.