Книга Если бы, страница 173 – Татьяна Василевская

— Почему ты все время ведешь себя не как нормальные люди?

Он пожал плечами, он правда не знал. Сейчас он вообще знал только, что вот та кто может сделать его счастливым. Только ему ужасно страшно. Он не привык быть привязан к какой-нибудь из женщин. Он привязан только к матери, но это понятно и к Вере, но она друг, он никогда не рассматривал ее как женщину. Ну, может в самые первые дни знакомства и то несерьезно.

— Что ты здесь делаешь ночью? —спросила Инна.

— Я хотел тебе сказать … — Вован замолчал он буквально не мог заставить себя сказать о том, что он чувствует.

— И, что ты хотел сказать? — подбодрила его Инна.

— Ну ты же понимаешь. Чего зря слова на ветер бросать? — попытался отвертеться Вован.

Она покачала головой.

— Нет не понимаю.

Он жалобно посмотрел на нее.

— Зачем ты заставляешь меня? Ты же видишь я не могу. Я же приехал, ведь понятно же все и так … — почти заныл он.

— Никто тебя ничего не заставляет. И ничего мне не понятно. — отрезала она. — Знаешь, Володь, я готова смириться с тем, что ты ведешь себя постоянно как кретин. Что ты хамишь прикрываясь своим хамством как щитом, что бы загородиться от суровой взрослой жизни, в которой нужно вести себя ответственно, а не как полоумный подросток. Но я не готова мириться с твоей трусостью. Когда ты бежишь сам от себя, наложив в штаны со страха и боишься сказать о том, что чувствуешь. Я не могу себе позволить ждать вечность пока ты повзрослеешь, и не известно повзрослеешь ли вообще. Знаешь сколько мне лет?

— Восемьдесят четыре? — чуть не плача, от того, что она абсолютно права, а он такой кретин и трус, вновь попытался укрыться за хамством, не способный повзрослеть мужчина.

Она презрительно посмотрела на него.

— Да ладно, пошутил же. — оттягивая время в надежде, что разговор сам собой перейдет на другую тему примирительно сказал Вован.

— Убирайся. — сказала Инна.

— Инна…

— Убирайся. — крикнула она и ее кошачьи глаза полыхнули гневом.

— Ну, что, лопух? Неужели так трудно признаться в том, что чувствуешь?

Вера смотрела на приятеля с грустью и раздражением. Ну, что за дурак? Первый раз в жизни испытал сильные чувства к женщине и в кусты. Лучше быть несчастным, чем решиться признаться.

— Ты даже не понимаешь о чем говоришь. На меня как столбняк напал. Я был просто в ужасе. Чуть штаны со страха не обмочил. — огрызнулся Вован.

— Почему-то признаться мне, что ты чуть не обмочился ты можешь, а сказать женщине, которая тебе нравится пару слов ты не можешь. — сердито сказала Вера. — Ты у нас не из тех кто за словом в карман лезет. Они из тебя обычно сами сыплются, так, что не остановишь, не заткнешь.

— В тот момент, Ковальская, мой карман был абсолютно пуст. — уныло сказал Вован.

— Мог бы по памяти сказать, в кино видел, в книжках читал. Три коротких слова — я тебя люблю. И все. Сущий пустяк.

— Ты, Ковальская, ненормальная! Нет, ну она конечно мне нравится, и я даже чего-то чувствую. Но уж, извините, любовь. Ну уж дудки. Этого я уж точно никогда не скажу. Это вообще не правда. Я не люблю. Я просто может, вот ее хочу, а всех других нет. Может я скучаю, думаю о ней все время. Может мне даже плохо без нее, а с ней хорошо. Но это же не любовь. Нет, ерунда это все. — возмущенно отстаивал Вован свою позицию.

— Ну так и живи один. И наслаждайся. — разозлилась Вера, и оттолкнув Вована вышла из комнаты.