Онлайн книга «Если бы»
|
Первым номером была «Вставай страна огромная». Дети спели так себе. Федор Борисович и сам это почувствовал. Нужно было все-таки, что-то другое. Может «Катюшу» или «Синенький скромный платочек». Ну да ладно. Он-то все надежды возлагал на Буревестника. Пока этот самец-соблазнитель не вылез из райкомовской машины. Федор Борисович почувствовал, что желудок начинает скручивать узлом от волнения. Песню райкомовец, почти не слушал. Все никак не мог оторваться от Светочки. Господи, кого прислали? Кобеля похотливого, а не ценителя детских талантов. Вот наконец занавес раздвинулся и перед зрителями предстала весьма своеобразная картина. На сцене стояли дети, наряженные в костюмы разнообразных птиц, упоминавшихся в бессмертном произведении Алексея Максимыча. Зазвучала музыка, Федор Борисович сам подобрал, что бы за душу взяло. Что бы ни один человек в зале не остался равнодушен. Дети начали по очереди читать. И молнии сверкали, это за кулисами включали и выключали фотовспышку, и гром гремел. И гагары по сцене бегали, и чайки белыми крыльями махали, и буревестник кружился. Райкомовец, продолжая щебетать со Светочкой, время от времени бросал равнодушный взгляд на сцену. «Все! Не выиграем мы конкурс. Этому идиоту вообще наплевать, что там происходит». — обреченно признал поражение Федор Борисович. — Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах… — Звонко прочитал очередной участник постановки, и Федор Борисович, с беспокойством, узнал знакомый голос Телянина. Володя Телянин, одетый в черную накидку поднял руки и закрыв темной тканью лицо медленно, пингвиньей походкой поковылял к краю сцены. «Что он делает?» — тревожно подумал Федор Борисович. Подковыляв почти к самому краю, пингвин-Телянин опустил руки и зверским голосом прокричал. — Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем! На лице у малолетнего мерзавца была искусно сделанная маска как две капли воды походившая на физиономию начальника лагеря. Зал взвыл от смеха. Райкомовец, оторвавшийся от своей хорошенькой собеседницы гоготал на весь зал, время от времени, совершенно бессовестно поворачиваясь к Федору Борисовичу, видимо, что бы убедиться в полном сходстве и взглянув на своего соседа начинал бить себя руками по ляжкам и ржать еще сильнее. В общем оставшуюся половину стиха мерзкий пингвин расхаживал по сцене, наклоняясь в зал, принимая дурацкие позы, подпрыгивая и семеня мелкими шажками. Райкомовец рыдал, вытирая слезы ладонью, зрители выли, хохотали, топали ногами и среди всеобщего веселья один начальник лагеря сидел неподвижно с каменным лицом. Федор Борисович не смотрел на сцену. Он не смотрел на беснующихся зрителей и изнемогающего райкомовца. Он видел перед собой худую детскую шею двенадцатилетнего мерзавца, которую он сжимает своими руками все сильнее и сильнее. Когда раздался шквал аплодисментов, Федор Борисович, слегка вздрогнув, вернулся в реальность. Пальцы рук у него были скрючены, как будто он действительно кого-то душил. Он с силой выдохнул и всхлипнул. — Ну просто гениальный номер! — все еще продолжая всхлипывать от смеха, райкомовский красавчик пожал руку Федору Борисовичу. — Парень просто талант. — райкомовец подмигнул начальнику лагеря. Тот дернул глазом в ответ, только это подергивание не было дружеским подмигиванием. У Федора Борисовича случился нервный тик. |