Книга Если бы, страница 66 – Татьяна Василевская

— Привет, Свет! А я сейчас в гастрономе был. — сообщил он, считая своим долгом, поделиться своим открытием с симпатичной соседкой. — Представляешь, там вообще ничего нет! Даже колбасы нет!

— Вот новость-то! Сейчас побегу скорей всем сообщу, что б в магазин сегодня не ходили. Там сегодня даже колбасы нет! Вот ужас-то! — Светка с издевкой посмотрела на Вована. — Телянин, ты чего с Луны свалился?

— А чего всегда так? — спросил Вован, видимо решив устроить соцопрос по этому поводу.

— Володь, ты чего уже и за руль пьяный садишься? — Светка фыркнула и направилась дальше по улице.

Разговора по душам не получилось. Не разделила Светка его переживания. Еще и, совершенно несправедливо, заподозрила в нетрезвом вождении.

— Никакой я не пьяный. — крикнул Вован. — Вон смотри как я сейчас как Шумахер во двор заеду.

Он вдавил педаль газа в пол и рванул с места с такой скоростью, что на асфальте остались черные следы от резины. Неизвестно, какое впечатление это произвело на Светку, но, влетев во двор на бешеной скорости, Вован увидел тощую, облезлую кошку, медленно идущую, через дорогу, буквально в нескольких метрах от несущейся на нее машины. «Тупая тварь», как потом называл ее Вован, подскочила и вздыбила шерсть, но вместо того, что бы бежать застыла на месте, в ожидании неминуемой гибели. Вован резко выкрутил руль, пытаясь одновременно давить на тормоз. Новенькая машина с грохотом въехала в помойку, смяв мусорный бак и разломав кирпичное ограждение. Вована подбросило и швырнуло в сторону. Удар о боковое стекло был, конечно не смертельный, но шишку он набил приличную.

Вызванный в срочном порядке с работы Родион Петрович, приехал домой, когда, врач со скорой, уже уехал. Осмотрев пострадавшего, он сообщил пребывавшей в панике Алине Николаевне, что никакого повода для беспокойства за жизнь ее сына нет. Простой ушиб. Сел в свою белую машину с красным крестом и преспокойно укатил, проявив, по мнению Алины Николаевны полную безответственность и непрофессионализм. Вопрос с участковым Иваном Степановичем тоже уже был решен.

За те годы, что чета Теляниных имела счастье быть родителями своего неугомонного сына, Иван Степанович превратился в неотъемлемую часть их жизни. Каждый раз после очередной проделки сына, один из родителей имел беседу с Иваном Степановичем. Беседы носили скорее утешающе-ободряющий характер.

— Ну дети они ж и есть дети. — говорил участковый рыдающей матери или сидящему с непроницаемым лицом отцу. — Что ж я не понимаю, что ль. А Ваш, вон какой прыткий мальчонка. Ну ничего-ничего. Повзрослеет, образумится.

Считая свою задачу выполненной Иван Степаныч вставал, родитель, получивший ободрение, вручал понимающему участковому бутылку дорогого коньяка, виски или другого, невиданного по тем временам алкогольного напитка. После короткого отнекивания со стороны милиционера и уговоров со стороны родителя, бутылка заботливо убиралась новым владельцем в неизменный кожаный портфель и очень довольный участковый, пожав на прощание руку несчастного родителя, переходил к выполнению следующего пункта своих обязанностей.

Теперь наступала очередь воспитательной беседы с виновником происшествия. Иван Степаныч заглядывал в комнату Вована и, стараясь говорить по-строже, произносил примерно такую речь: